Все наши воины знали главную валашскую крепость как свои пять пальцев, что облегчало ее захват, сигналом к которому был двойной прерывистый волчий вой. В назначенное время он раздался, и через мгновения наши ударные группы через подземный ход и тайную калитку тихо, как серые тени, проникли в не охраняемые беспечными турками подвалы Джурджу. Вслед за этим господарь Валахии с одной боевой пятеркой, одетой, как и он сам, турецкими янычарами, в предрассветной мгле подскакал к северной въездной башне и в свете факелов не дремавшей османской охране ворот приказал пропустить его в крепость, чтобы передать коменданту приказ визиря выйти навстречу его войску. После короткого, но нервного разговора стража, не заподозрив в янычарском аге и его охране свою смерть, открыла ворота, в которые тут же влетели Влад и его витязи, и я уже встречал их со стороны крепостного двора с моими бойцами. Еще через несколько мгновений мимо заколотых османских стражников в Джурджу понеслись возникшие из ниоткуда гвардейцы второго Дракона, и в предрассветной крепости начался небывалый беззвучный рукопашный бой. Рыцарь Влад Дракула, помнивший слова Александра Македонского перед битвой при Гранике, на командирских советах всегда говорил, что не будет воровать своих побед над врагами, и валахи не станут резать спящих врагов тайно, хотя они этого и заслуживают. Предоставленная возможность туркам отбиться им не помогла. Мы встречали очнувшихся османов с оружием в руках везде, и не было никакой пощады захватчикам Цара Ромынеяскэ. Выстрелов, слава богу, не случилось, и к рассвету полуторатысячный оккупационный гарнизон Джурджу лег на месте весь, забрызгав полы, стены и даже потолки казематов своей черной кровью. Около пятидесяти османов, спрыгнувших или спустившихся на веревках с южной стены в Дунай, были перехвачены рассыпавшимися на трех его островах воинами пятой группы с «Альб», не пропустивших к Русе ни одного беглеца, не избежавшего заслуженного возмездия за свои преступления.
Первые лучи яркого весеннего валашского солнца, озарившие Дунай, осветили мирно спавшую Джурджу, на стенах которой стояли наши дозоры в янычарской одежде, хорошо видные из Русе. С турецкого берега, конечно, не видели заваленные трупами захватчиков помещения гарнизона и крепостной двор и ничего не заподозрили о событиях страшной для османов в Джурджу ночи в лагере Махмуда-паши у Дайи, который так и не получил ответа от посланных в крепость гонцов.
Утром 7 мая войско визиря, пытаясь соблюдать хоть какой-то походный порядок, повалило в Джурджу, надеясь получить там наконец безопасный отдых и кров. Впереди были десять верст казавшейся безопасной дороги, по которой захватчики двигались без опасений и, конечно, не только без разведки, но и боевого охранения. Смерть хмуро распростерла над оккупантами свои огромные черные крылья, и у Ремуша их походную колону со всех сторон атаковали валашские войска. Перед Джурджу началась беспощадная битва, быстро превратившаяся в кровавую резню.
Семь тысяч наших воинов с тыла и по три тысячи боярских дружинников с флангов ударили по османам от Фратешти и Ойнаку, и три тысячи витязей во главе с Владом Дракулой врезались захватчикам прямо в их бараний лоб. Во всех передних рядах находились с прикрытием из тайной стражи метальщики, бросавшие в гущу врагов кувшины с греческим огнем, десятками взрывавшиеся по всей турецкой колонне.
Не ожидавший попасть вместо отдыха в ад враг, мечтавший о конце тяжелого пути, но попавший в пекло, вспомнил, что Дракула обещал посадить всех захватчиков на колы, и стал оказывать нам яростное сопротивление. Второй Дракон, превосходно знавший военную историю и восторгавшийся подвигами великого Ганнибала, использовал в бою у Ремуша тактику карфагенского гения в битве с римлянами у Канн. Шестнадцать тысяч валашских воинов сжали одиннадцать тысяч османских убийц в железный прямоугольник, позволив сражаться только первым вражеским шеренгам. Янычары собрались вокруг Махмуда-паши среди дороги и отбивались уверенно, но наши воины от Кэлугэрени успешно стирали пешие отряды акинджи, а боярские дружинники успешно били конных сипахов.
Четыре мои боевые пятерки бросили кувшины греческого огня в густую массу янычар вокруг Махмуда-паши, и вслед за этим мы резким ударом разорвали ее пополам и начали уничтожение. Влад со своим железным клином из лучших витязей, на глазах превращавшимся в широкую воронку, прорубился к Махмуду-паше и убил его в короткой сшибке прямо на глазах его янычар, которые и сами за считанные мгновения перестали жить в коротком яростном бою с нашими гвардейцами, впервые понесшими серьезные потери. Я был ранен в плечо, а Владу чуть не разрубили голову, сбив шлем с господаря Валахии.
Благодаря ярости и выдержке Влада Дракулы, мужеству и мастерству валашских воинов и метальщикам греческого огня из тайной стражи все одиннадцать тысяч оккупантов были перебиты, избежав таким образом массовой посадки на колы. К полудню 7 мая все войско захватчиков во главе с Махмудом-пашой лежало трупами у Ремуша, не дойдя до Дуная всего четыре версты, и за эту победу заплатили своими жизнями более тысячи валашских витязей. Бежавшие на юг небольшие группы недорезанных захватчиков перехватывались нашими воинами с «Альб», на валашской земле больше не было оккупантов, дунайские крепости на границе находились под полным нашим контролем, и почти сорок тысяч османов были превращены в пепел новой армией Влада III Дракулы, потерявшей в весенних боях около трех тысяч воинов. Несмотря на горестные для нас потери каждого восьмого витязя, это была блестящая победа Валахии и ее господаря над беспощадной османской армией вторжения, посланной убивать за Дунай по приказу Мехмеда Завоевателя, но убитой самой. Туда ей и была дорога, и Влад с соратниками был очень рад, показав ее оккупантам.
Второй Дракон не удержался и послал султану письмо, в котором в своей вежливо-ироничной манере сообщил, что, к радости Мехмеда, наказал его зарвавшегося визиря, без повеления главы Османской Порты превысившего свои полномочия. Султан пришел в ярость, и его придворные хронографы написали, что треть войска Махмуда-паши вернулась домой, а визирь был наказан лично Завоевателем, и это была обычная ложь Стамбула.
Победившая Валахия бурлила от восторга, а мы во главе со своим господарем готовились отбивать главное войско Османской империи во главе с Мехмедом, который был просто вынужден покарать своего личного врага Дракулу, оскорбившего его послов и уничтожившего его войско.
Узнав о гибели своей сорокатысячной армии в Валахии, султан долго не раздумывал и от Софии и Пловдива через Плевен с главным войском двинулся к Русе. Уже 20 мая Завоеватель, боясь потерять на Дунае свое грозное прозвище, полученное на Босфоре, по пяти мостам начал переправу через нашу великую реку. Сто двадцать тысяч османов, из которых каждый четвертый входил в отборный янычарский корпус, шли в атаку на Цара Ромынеяскэ с целью ворваться в Дымбовице и Тырговиште и захватить второго Дракона для султанской расправы. В обозе Мехмеда ехал садиться на валашский трон младший брат Влада Дракулы Раду, живший при его дворе с далекого 1444 года. По приказу Мехмеда Раду, получивший в Стамбуле прозвище Красавчик, должен был заменить на господарском престоле своего яростного и непокорного старшего брата. Влад, понимавший, что в случае отказа Раду от выполнения приказа султана он был бы просто убит, тем не менее хорошо знал, что прежнему сыну Влада II Дракона пришлись по вкусу османские порядки и жизнь. Несмотря ни на что, Влад надеялся, что во время похода на Валахию Раду с его помощью захочет и сумеет сбежать из лагеря османов и станет помогать старшему брату в борьбе с беспощадным врагом, которого они так хорошо знали.
