— Где? — изумился Дронго, поняв теперь, что именно
недоговорил Павел.
— Вы не ослышались. Именно в Баку.
— Что ему там делать? И почему именно там?
— Этого мы пока не знаем. Но он приехал туда несколько дней
назад.
— Вы уверены, что это был он?
— Практически да.
— Как вам удалось установить, что он полетел в Баку?
— Мы получили сообщение нашей агентуры, чуть запнувшись,
сказал Райский. — Но, к сожалению, мы опоздали. Он сумел уйти.
— Надеюсь, вы не собираетесь предложить мне искать его там,
чтобы потом ваши агенты могли его ликвидировать? У вас же есть «особая группа
возмездия».
— Нет, конечно. Мы бы обошлись в таком случае и собственными
силами, — пожал плечами Соловьев. — И даже если мы бы вас попросили о подобном…
Я, честно говоря, не понимаю, почему вы обижаетесь? В конце концов, это
международный террорист, от которого отказались абсолютно все страны. В том
числе Иран и Сирия, считая его неуправляемым анархистом. Но мы обратились к вам
не за этим. Дело в том, что, по нашим сведениям, он планирует акцию, которая в
конечном счете должна вызвать новую антииранскую истерию.
— Я могу умереть от неожиданного разрыва сердца, —
разозлился Дронго, — если узнаю, что представители израильских спецслужб
прилетели в Москву защищать бедных иранцев. Вам не кажется, что это уже
чересчур?
— Нет, не кажется, — сразу парировал Соловьев, — у нас
действительно не очень хорошие отношения с Ираном, мало того, даже враждебные.
Но именно поэтому мы хотим знать, что именно планирует Ахмед Мурсал. Мы уже
научены горьким опытом. И его антииранская акция обернется новыми взрывами или
убийствами наших граждан. Ему нужно просто убедить весь мир, что это сделала
одна из проиранских группировок. Такой акцией устрашения он, во-первых, сводит
счеты с иранскими спецслужбами, отказавшимися финансировать его дикие акции в
Европе, а во-вторых, наносит удар по хрупкому миру на Ближнем Востоке. Мы
обвиним иранцев, потом, соответственно, палестинцов. Те сразу заявят, что это
наша провокация. Вот вам и новый виток напряженности. Наше правительство совсем
не желает подобного развития событий.
— Я все-таки не понимаю, что именно вы хотите? И почему
считаете, что могу помочь именно я?
Райский посмотрел на Светлицкого, словно попросив у него
помощи. Тот понял этот взгляд.
— По нашему договору с Азербайджаном наши представители не
имеют права работать в Баку, — сердито сказал генерал, — мы взяли на себя
взаимные обязательства не работать друг против друга в рамках стран
Содружества. Мы не можем послать в Баку нашего специалиста. Конечно, российский
посол в Баку Александр Блохин будет предупрежден, наши специалисты на месте
постараются оказать вам любую посильную помощь. Но нам нужен там именно
независимый эксперт, который формально не является сотрудником российских
спецслужб.
— В таком случае это могли бы сделать наши гости, —
предложил Дронго.
— Уже пытались, — мрачно ответил Райский, — он ушел от нас в
Баку, а до этого разгромил нашу резидентуру в Ливане и убил нашего агента в
Европе. Мы должны точно знать, что он планирует. Если начал активные действия,
то времени у нас не так много. Кроме того, нам еще нужно найти человека,
который бы ориентировался в местной обстановке.
— Вы не можете найти еврея — выходца из Баку? — засмеялся
Дронго. — По-моему, подойдет даже сидящий здесь Павел.
— Я не сказал главного, — продолжал Райский, — этот человек
должен будет отправиться в Иран и попытаться убедить их спецслужбы сотрудничать
с нами. А для такой задачи наш агент не совсем подходит. Нам нужен независимый
и нейтральный посредник. Но самое важное, что на его месте должен быть
аналитик, который сумеет понять, действительно ли иранцы хотят остановить
Ахмеда Мурсала, или их разногласия — всего лишь надуманная форма маскировки для
оправдания будущих террористических акций. И почему он появился именно в Баку,
рядом с Ираном.
— А вам не кажется, что вы возлагаете на будущего посредника
слишком непосильную ношу? — спросил Дронго.
— Не кажется, — вмешался на этот раз Светлицкий, — все
гораздо сложнее, чем вы думаете, Дронго. Гораздо сложнее. И мы не просто так
собрались на этой даче, чтобы обсуждать проблему террориста-одиночки, пусть
даже и такого гениального, как Ахмед Мурсал. Мы бы справились с этой проблемой
и без вашей помощи. Дело совсем в другом.
Он почему-то посмотрел на Мовсаева, потом на Райского и
наконец сказал:
— Он готовит крупную террористическую акцию, на что ему
выделены большие деньги… — генерал явно медлил, не решаясь сказать то, что
должен был сказать. Все с некоторым напряжением следили за ним. — Ему выделили
очень большие деньги, — повторил генерал с некоторым усилием. Вздохнул и,
словно решившись наконец «прыгнуть в воду», быстро добавил:
— Мы не знаем, где и как собирается нанести свой удар
Мурсал, но если он появился в пределах СНГ, то это уже само по себе достаточно
серьезно. И мы обязаны принять меры к тому, чтобы остановить террориста.
— Вы думаете, он планирует террористический акт в Баку, —
спросил Дронго, — чтобы свалить все на иранцев?
— Это было бы слишком просто, — вздохнул Райский, — и
слишком примитивно. Вряд ли он собирается предпринять что-то серьезное в Баку,
если это, конечно, не нападение на наше посольство в этой стране. Мы на всякий
случай усилили меры безопасности, но для такого террориста, как Ахмед Мурсал,
нападение на наше посольство слишком локальная задача. Он наверняка придумал
нечто более неприятное. И в первую очередь — против нас.
Дронго не понравилось выражение лиц сидящих за столом. Как
будто Светлицкий все-таки что-то недоговаривал, а сотрудники МОССАД знали об
этом, но предпочитали молчать, соблюдая правила игры. В свою очередь
представители МОССАД явно хотели уточнить многие детали без своих российских
коллег. Это было видно по тому напряжению, которое возникло в конце беседы. Он
хотел уточнить еще многие детали, но решил промолчать, поняв, что каждая из
сторон хотела бы поговорить с ним наедине.
— Хорошо, — сказал Дронго, — я согласен. Райский быстро
поднялся. За ним встали остальные.
— Мы будем ждать вас в отеле «Савой», — сказал представитель
МОССАД и, кивнув всем на прощание, вышел из комнаты. Павел поспешил за ним.
— Вы не могли бы задержаться? — с улыбкой спросил
Светлицкий. — Я только провожу гостей.
— Конечно, — любезно ответил Дронго, — я так и полагал, вы
захотите угостить меня чаем.
Мовсаев неожиданно улыбнулся. Первый раз за все время
беседы.
Севилья. 25 марта 1997 года
Весь день дул противный ветер, и он не стал выходить из дома
раньше условленного времени. К половине пятого он наконец поднялся с постели,
начал медленно одеваться. Глядя в зеркало на свою мрачную физиономию, он с
отвращением отвернулся. Ему не понравилось собственное выражение лица. «Как у
покойника, — зло подумал он, — бледное и застывшее».
