— Только немного сместились акценты, — улыбнулся Дронго. —
Раньше это было противостояние двух систем, а сейчас все конкурируют друг с
другом. Все летят в город на запах больших денег. И пытаются отобрать друг у
друга самый жирный кусок пирога.
— Ваша нефть — это ваше счастье, — вздохнул посол.
— И наше проклятие, — закончил за него Дронго.
— Что ты думаешь делать? — спросил у него Павел.
— Лететь в Тегеран. Пока местная служба безопасности
проверит все возможные связи Натига Кура, пройдет несколько дней. За это время
я постараюсь выйти на контакты с иранскими представителями в Тегеране и
выяснить степень их осведомленности о передвижениях Ахмеда Мурсала.
— Это очень опасно, — предостерег Павел, — если они в игре,
ты не уедешь живым из Тегерана. После того, как в Баку была разыграна столь
изящная комбинация с тройным обменом. Мул уверен, что он сумел уйти от
наблюдения. И если ему помогали из соседней страны… Ты понимаешь, как сильно
рискуешь?
— Тогда не нужно было вообще ко мне обращаться, — мрачно
огрызнулся Дронго, — в таком случае давай поменяемся. Ты лети в Тегеран, а я
останусь в Баку.
— Ты ведь знаешь, что нас не пускают в Иран. Это невозможно.
— Тогда дайте указание своей агентуре в Иране выйти на
иранскую разведку. Учитывая тот факт, что ваша агентура в Иране наверняка сама
законспирирована, на это уйдет несколько месяцев. У вас есть в запасе несколько
месяцев?
— Очень боюсь, что нет. Именно поэтому мы обратились к тебе.
Любые контакты наших представителей с иранцами будут обставлены столькими
условиями, что мы никогда не сможем договориться. Счет идет на дни.
— Поэтому я полечу, — решил Дронго, — другого выхода сейчас
просто нет.
— Я могу вас заверить, что наше государство никогда не
забывает помогающих нам людей, торжественно заверил посол.
— Нет. Я не работаю ни на одно государство в мире. Просто,
когда я уйду, попросите Гурвича показать вам фотографию своей сестры, погибшей от
взрыва. Вот ради такой девочки я готов рискнуть. И если в результате моей
поездки в живых останется хотя бы один человек, то и тогда я буду считать свою
миссию успешной. До свидания, господин посол.
Дамаск. 31 марта 1997 года
Автомобиль мягко затормозил у небольшого дома. Несмотря на
явную спешку, с какой водитель пытался добраться до этого места, подъехав, он
не стал выходить из машины, терпеливо ожидая, когда из дома кто-нибудь
появится. Его «Хонда» хорошо просматривалась отовсюду. Сидевший за рулем человек
ждал, положив руки на руль.
Наконец из дома вышел молодой человек и приблизился к
автомобилю. Он наклонился и посмотрел в лицо сидящему в нем. Потом внимательно
осмотрел кабину и кивнул водителю, разрешая выйти. Водитель выбирался нарочито
медленно, слишком медленно, чтобы наблюдавшие за ним люди могли убедиться в
том, что у него не было с собой оружия. Из дома вышел еще один человек, но уже
вооруженный. Он молча поднял автомат, наставив его на приехавшего. Тот
по-прежнему очень медленно и осторожно поднял руки. И стоявший сбоку молодой
человек в арабской одежде быстро и тщательно его обыскал. Лишь после этого он
кивнул стоявшему в дверях вооруженному охраннику, и тот, посторонившись,
пропустил незнакомца в дом.
В самом доме гость ориентировался более уверенно, пройдя по
длинному коридору, он вошел в большую комнату без окон, где на ковре сидел
одетый в традиционную арабскую одежду Ахмед Мурсал. Он был без головного убора.
Рядом с ним на ковре лежал пистолет, нарочито положенный таким образом, чтобы
его видел любой входящий. Вошедший молча кивнул Мулу и уселся напротив. Почти
полминуты длилась тишина, словно террорист изучал пришедшего, которого он знал
много лет.
Затем разрешил:
— Говори.
— Он просил передать, что израильтяне сумели вычислить тебя
в Голландии. Они прилетели в Баку за тобой и арестовали канадца, когда тот
пытался улететь.
— Я знаю обо всем и без его подсказки, — усмехнулся Мул, —
ничего нового ты мне не сообщил. Непонятно, зачем я плачу такие деньги?
— Это не все, — быстро сказал гость, — он просил сообщить,
что за тобой идет по следу известный международный эксперт. Он сумел разгадать
твой трюк с тройным обменом и хочет проверить, что делал твой друг в Москве.
Ахмед Мурсал нахмурился. Потом быстро спросил:
— Что еще он просил передать?
— Эксперт вылетает в Тегеран. Хочет проверить твои связи в
Иране. Он предлагает тебе встретить его там.
— Как зовут эксперта?
— Он не назвал имени. Только кличку.
— Какая?
— Дронго. Он сказал, что, услышав это слово, ты все поймешь.
Ахмед Мурсал помрачнел. Потом легко поднялся. Это был
высокий сильный мужчина с пронзительным взглядом, который бывает у больных или
фанатичных людей. Гость поднялся следом за ним.
— Мы его встретим в Тегеране, — сказал Ахмед Мурсал. — Он
нам не сумеет помешать.
— Меня просили передать, что он очень опасен, —
предостерегающе сказал гость.
— Это мы проверим, — первый раз за все время разговора
улыбнулся террорист. — И передай, что мы должны знать обо всем. И о Москве, и о
Баку, и об этом визите в Иран. Хотя я уверен, что живым он все равно не
останется.
Можешь идти. И попроси, чтобы нам дали подробное описание
эксперта и адрес его жительства в Тегеране.
— До свидания, — гость чуть слышно вздохнул и быстро вышел
из комнаты, словно намереваясь как можно быстрее покинуть негостеприимный дом.
Оставшись один, террорист посмотрел на свой пистолет, словно опасаясь увидеть
своего противника в проеме двери. Затем, тяжело вздохнув, потянулся за оружием.
«Его нужно встретить в Тегеране», — подумал он.
Тегеран. 1 апреля 1997 года
Дронго летел в Тегеран самолетом иранской авиакомпании и уже
при посадке почувствовал разницу между цивилизацией Азербайджана и соседнего
государства. Женщины были в традиционных темных платках, называемых «чадра» и
закрывавших все тело. Правда, иногда из-под темного платья выглядывала изящная
ножка в дорогой французской или итальянской обуви, но, как правило, темная
ткань скрывала всю фигуру, включая и ноги.
«Как странно, — думал Дронго, сидя в салоне бизнес-класса, —
великая страна, с самой древней историей. Древнеперсидские государства
существовали тогда, когда не было еще ни Франции, ни Великобритании, в Европе
не было даже греческих государств, когда ее населяли еще ахейцы, а на месте
великого Рима по территории Италии передвигались племена этрусков. Народ с
такой древнейшей культурой, с таким наследием в конце двадцатого века считается
средоточием мракобесия и фанатизма».
