— Извините, я не хотел вас обидеть.
— Да нет. При чем тут я? Просто сама ситуация, при которой
Москва стала столицей чужого, а зачастую и очень чужого государства, кажется
мне чудовищно нелепой. Как и Киев, Ташкент или Таллин.
— Чтобы выйти на контакты со Службой внешней разведки, я
должен получить согласие у министра или его заместителя, — твердо произнес
Касумов.
— Все верно. Поэтому ты лучше дай мне адрес родственника
Байрамова, а я проверю по своим каналам. Я ведь не обязан отчитываться, кого
именно попрошу проверить данные.
— Но я не могу давать адрес даже вам, — улыбнулся Касумов.
— Будем считать, что я узнал его случайно. Такое возможно.
Пойми, у нас нет времени. Совсем нет времени. Мы обязаны точно выяснить, кто и
почему убил Акрама Велиева. Но еще больше я хочу знать ответ на другой вопрос:
от кого убийца получил приказ на устранение Велиева. У меня не так много
времени, Эльдар, чтобы ждать, пока вы пошлете своего человека в Москву.
— Я вас понимаю.
— У меня есть в запасе два дня. В воскресенье утром я должен
буду улетать, — сказал Дронго, внимательно наблюдая за реакцией собеседника.
Тот не стал скрывать своего огорчения.
— Давайте сделаем так, — предложил Дронго, — доеду в Нардаран
и все посмотрю на месте. Встретимся с тобой там в четыре часа дня. И заодно ты
привезешь туда все материалы дела, какие у вас есть. Мы посмотрим их прямо в
машине.
— Мы? — удивленно сказал Касумов. — Вы сказали, мы?
— Я чисто машинально, — улыбнулся Дронго, — просто в это
время я повезу отца на дачу. Вот я и решил совместить приятное с полезным,
пусть он подышит морским воздухом, пока мы будем осматривать дом Велиева.
Надеюсь, ты не станешь возражать?
— Нет, конечно, — развел руками Касумов.
Баку. 4 апреля 1997 года
В этот день он решил пообедать дома, чтобы сразу после
полудня отправиться в Нардаран. Он сидел за столом напротив отца и слушал его
неторопливую речь, стараясь не думать о предстоящей поездке в Нардаран. Отец
заметил его рассеянный взгляд и, оборвав свою речь на полуслове, спросил:
— У тебя были неприятности?
— Кажется, да.
— Кажется или были?
— Боюсь, что все неприятности еще впереди, — честно
признался сын.
— Тогда давай по порядку, — нахмурился отец, — и постарайся
ничего не упускать.
— Может, после обеда? — улыбнулся сын.
— Давай прямо сейчас, — предложил отец, — обед мы уже почти
закончили, а ты, судя по всему, торопишься. Сейчас уже третий час дня, и если
ты приехал к нам обедать, то действительно произошло нечто серьезное.
— Почему?
— Ты же не встаешь раньше одиннадцати. Но, судя по твоему
невыспавшемуся лицу, сегодня поднялся достаточно рано. Я знаю, как ты не любишь
вставать рано, мама всегда не могла тебя разбудить утром в школу. И если ты
после этого не завалился спать у себя дома, а приехал обедать к нам, значит,
произошло нечто весьма серьезное.
— Всегда поражался твоему мышлению, — пробормотал сын, — все
правильно.
Кажется, мне нужен твой совет.
— И не смотри на часы, — добавил отец, — если у тебя нет
времени, приедешь вечером и все расскажешь.
— Нет, — возразил Дронго, — мне лучше рассказать прямо
сейчас, иначе потом я не смогу решиться.
В течение следующих двадцати минут он подробно рассказал о
своих приключениях в Иране и о событиях в Баку, опустив лишь подробности
покушения на него в Тегеране, упомянул только о том, что был задержан его
возможный убийца.
Отец слушал внимательно, не перебивая. Одним из его главных
достоинств было умение слушать. Как у настоящего профессионала, оно пришло к
нему с годами, и он в течение почти полувека учился слушать людей, пытаясь
понять их боль и надежду.
Когда рассказ был окончен, Дронго снова посмотрел на часы.
Около трех часов дня. Минут через двадцать им нужно выезжать.
— В чем именно должна выражаться моя помощь, — тяжело
спросил отец, — ты хочешь, чтобы я расследовал это убийство в Нардаране?
— Да, конечно. Я послезавтра улетаю в Сирию. Самолет один
раз в неделю, и я не могу ждать еще семь дней, которых у меня может не быть. А
я совсем не уверен, что, как Эркюль Пуаро или Шерлок Холмс, смогу найти убийцу
за оставшееся время.
— Я никогда не верил в частных детективов, — поморщился
отец, — может, потому что сейчас не девятнадцатый век. Кстати, самый великий
сыщик двадцатого века, придуманный человеческим гением, — комиссар Мегрэ, а он
уже работал в бригаде. Поэтому твои потуги выглядят несколько дилетантски, если
не сказать непрофессионально. Когда речь идет о специалистах такого уровня,
нужны организации и системы. В одиночку террористов не побить. Нужен
коллективный мозг.
— Поэтому мне и понадобилась твоя голова, — ловко ввернул
сын, — согласись, что это уж почти коллективные мозги.
— Соглашаюсь, — рассмеялся отец, — но я имел в виду саму
систему.
— С появлением компьютеров вопрос системы отпадает сам
собой, — пояснил Дронго. — Можно войти в банк данных и получить любую
информацию. В двадцать первом веке, как и в девятнадцатом, все будет решать
мозг конкретного человека, пусть даже и вооруженного компьютером.
— У нас получился несколько отвлеченный спор, — вздохнул
отец. — Когда ты договорился встретиться с Касумовым в Нардаране?
— Через час. Я думал, мы поедем на твоей машине.
Отец не смог бы на свою пенсию содержать автомобиль и
платить приличную зарплату водителю. За него это делал сын, получающий весьма
неплохие гонорары за расследования. Но по молчаливому уговору машина считалась
закрепленной за отцом.
— Тогда давай поторопимся, — поднялся со своего места отец.
Выходя из дома к машине, Дронго заметил молодую девушку,
проходившую по двору. Проводив ее взглядом, он заметил, что отец внимательно
следит за ним, и несколько смутился. Отец ничего не сказал, усаживаясь в
автомобиль. Уже в машине спросил у сына:
— Ты действительно думаешь, что я могу вот так просто
приехать на дачу на несколько минут и сразу найти убийцу? По-моему, ты чаще
обычного стал бывать в других странах, твои путешествия немного оторвали тебя
от сегодняшней реальности.
— Я понимаю, что это не так просто. Но мне будет легче, если
я буду знать, что и ты вместе со мной думаешь над этой проблемой.
— У тебя что-то произошло в Тегеране, — вдруг сказал отец, —
там случилось что-то такое, о чем ты не хочешь говорить. Или убийцу арестовали
не до того, как он пытался тебя убить, а после? Я прав?
