— Давно?
— Достаточно давно.
— И вы больше ничего не можете сказать об Ахмедове?
— Больше ничего. Я могу идти? — попытался подняться
начальник смены.
— Нет, — отрезал Касумов. — На его заявлении вы поставили
свою визу, что не возражаете против ухода. Почему вы решили его уволить?
— Он сам захотел. Вы же читали его заявление.
— Как вы думаете, он способен на убийство?
— Нет, конечно, — усмехнулся Гулиев, — абсолютно точно не
способен. Он, по-моему, был еще и дезертиром, хотя все время это скрывал.
— У него были друзья?
— Меня мало волнуют личные проблемы наших водителей, —
холодно парировал Гулиев.
— Но почему он ушел? — настаивал Касумов. — Он ведь был
беженец, наверное, с большим трудом к вам устроился, взятку давал, чтобы
работать. И через полгода ушел. Почему?
— Вы сами ответили на вопрос, — загадочно улыбнулся Гулиев,
— раз взятку давал, откуда у него деньги? Значит, был покровитель, который за
него поручился или заплатил. А когда покровитель ушел, то и водитель должен
уходить.
— Вы знали имя этого «покровителя»?
— Может, и знал, — пожал плечами начальник смены.
— Не нужно так говорить, Гулиев, — поморщился Касумов, — у
меня не меньше работы, чем у вас. Мне нужно поскорее найти этого парня, пока
его не убили и пока его сообщники не натворили других бед.
— У нас свои порядки, — угрюмо признался Гулиев, — мы не
любим, когда МНБ лезет в наши дела.
— Мы не собираемся лезть в ваши дела, — примирительно
произнес Касумов, — но нам нужно знать некоторые подробности. Кто помогал
Шарифу Ахмедову устроиться на работу в таможню? Вы помните? — Помню, наверное,
— мрачно кивнул Гулиев.
— Кто?
— Кажется, Ильяс Мансимов, но он уже у нас не работает.
— Когда он уволен?
— Тогда и уволился. Когда ушел Ахмедов.
— Они ушли вместе? — понял наконец Касумов.
— Практически, да.
— Он был его «покровителем»?
— Отчасти.
— Это он помогал устроиться Ахмедову на работу в таможню?
— Думаю, что да.
— И водитель уволился сразу после увольнения Мансимова?
— Не помню точно, но, по-моему, на следующий день.
Касумов достал носовой платок, вытер лицо.
Он впервые за день почувствовал, что удача забрезжила на
горизонте.
— Они были друзьями?
— Они были земляками, — усмехнулся Гулиев, — оба были
«еразы».
Эта отвратительная кличка была придумана для беженцев, в
Баку их называли «еразами», или ереванскими азербайджанцами. Разумеется,
интеллигентные люди не позволяли себе применение подобных выражений, но
остальные с удовольствием их употребляли.
— Почему они ушли?
— Мансимов был не совсем чист на руку и поэтому было решено
его убрать.
— А Шариф Ахмедов ушел сразу вслед за ним? — еще раз уточнил
Касумов.
— Да, на следующий день. Сам пришел и написал заявление.
Вообще-то он правильно сделал. В городе каждый старается в первую очередь
помочь своему родственнику или земляку. Ахмедов не мог здесь оставаться после
ухода Мансимова. Вот он и решил уйти с работы.
— А Мансимов работал начальником смены, — подвел итог
Касумов. «Неужели Дронго был прав и в этом случае?» — с непонятным для себя
изумлением, смешанным с испугом, подумал он. Его начинала пугать эта семья, в
которой отец и сын словно соревновались друг с другом в скорости аналитического
мышления.
— Где мне можно найти адрес Мансимова, — поднял трубку
Касумов, — может, он сохранился в вашем управлении кадров?
— Может быть, — осторожно ответил Гулиев, — я точно не знаю.
— Найдите мне адрес бывшего руководителя смены Ильяса
Мансимова. Он работал на таможне и был уволен примерно полгода назад, —
потребовал у своих сотрудников Касумов, набрав номер отдела. — Он уволился
только потому, что пришел новый председатель? — уточнил на всякий случай
Касумов.
— Нет, конечно. Нельзя говорить плохо за спиной человека, но
он был не очень порядочным сотрудником. Мы все, конечно, не ангелы и у всех
есть семьи, но Ильяс мог обмануть своих товарищей, а это очень некрасиво. Он,
например, просил нас принять груз из Москвы, пропустив его без досмотра.
Клялся, что там вещи для его фирмы. А потом мы узнали, что уже вечером он
привез ящики, чтобы оформить их в Германию.
— Куда? — охрипшим голосом спросил Касумов.
— В Германию. Оставил у нас три ящика. И ночью приехал,
чтобы их вскрыть. Мне потом ребята рассказывали. Разве можно делать такие вещи?
Ему люди груз доверили, а он его сначала оформляет, а потом приезжает, чтобы
вскрыть.
Так порядочные люди не поступают. Наши все его не очень
любили, и он это, видимо, чувствовал. Вообще-то он все равно должен был уйти.
Он ведь устроился на работу в таможню еще в девяносто третьем, когда у власти
был Народный фронт.
Он был их человеком, а у нас такие долго не задерживались.
— Что с ящиками? — поднялся Касумов. — Где они?
— Оформлены для отправки в Германию у нас на таможне, —
удивился Гулиев, — лежат на нашем складе, если, конечно, еще не улетели в
Германию.
— Что там было?
— Откуда я знаю? — удивленно спросил Гулиев, тоже
поднимаясь.
— Быстрее за мной! — крикнул Касумов, выбегая из кабинета. —
Нам нужно вскрыть ящики.
Гулиев бросился следом.
— Машину, — кричал Касумов, делая знаки своим сотрудникам.
Подъехав к грузовому терминалу, они ворвались на склад, где
работали несколько человек.
— Они еще здесь! — радостно крикнул Гулиев, показав на
стоявшие в стороне три больших ящика.
Ему передалось волнение Касумова. Он подозвал двух рабочих и
распорядился, чтобы они вскрыли ящики. Рабочие стали сбивать металлические
ленты. Один из ящиков был немного поврежден, и Касумов, приказав отнести его в
сторону, начал снимать крышку. Рабочие и несколько таможенников в это время
вскрывали крышки других ящиков. Касумов наклонился, разгреб руками вату,
нащупал коробки, достал одну из них. Это была коробка с обычным детским
питанием. Он достал еще одну коробку. Это были ванильные сухари. Третья коробка
была с галетами. Он просунул руку дальше, пытаясь обнаружить, что может быть
глубже, лихорадочно вынимая все, что лежало в ящике. Товары были разнообразными,
словно кто-то специально свалил все, что можно было закупить в магазинах. В
магазинах? Касумов достал одну пачку и, перевернув, обнаружил, что это
бакинское печенье. На обертке даже стояла дата… Или террорист вылетел в Москву,
чтобы купить бакинское печенье, а потом, запаковав его в ящик, приготовить для
отправки в Германию и даже не попытаться увезти его с собой?
