— Теперь три шага вперед и не делайте резких движений, —
попросил Дронго.
— Вы и меня подозреваете? — улыбнулась женщина.
Она была в легких белых брюках и в белом джемпере. Но
сумочка казалась на взгляд тяжелее обычного.
— Что у вас в сумочке? — спросил Дронго, не опуская оружия.
— Пистолет, — призналась женщина, — но это совсем не то, что
вы думаете. Мне поручили вас охранять. Я сообщила о вашем замысле в Центр, и
мне приказали лично вас охранять.
— Очень мило со стороны вашего руководства, — спокойно
сказал Дронго, — теперь медленно, очень медленно положите сумочку на пол и
начните раздеваться.
— Вы сумасшедший, — гневно топнула она ногой.
— Делайте, что вам говорят, Алиса, у меня нет времени вас
обыскивать. У секретных агентов бывают свои неприятности. Кроме того, мы все
бесполые существа, даже обладая какими-то определенными признаками пола.
— Вы ненормальный. — Теперь она улыбалась. Подняв сумочку,
бросила ее на диван. Потом сняла туфли, начала расстегивать пуговицы на брюках,
медленно спуская их вниз. Ноги у нее были длинные и красивые. Она отбросила
брюки в сторону и снова надела туфли.
— Вы убедились, что у меня нет оружия?
— Снимите джемпер, — он не менял выражения своего лица.
— Однако, — усмехнулась она, — вы заходите слишком далеко.
Двумя руками она стащила через голову джемпер. Он понял,
почему она несколько смутилась. Под джемпером не было ничего. Но, похоже, сама
женщина не очень комплексовала. Она даже не стала закрывать обнаженную грудь.
— Бесполые существа? — улыбнулась она. — Или мне раздеться
до конца, чтобы вы убедились в том, что я пришла вас охранять, а не убивать?
— Извините, — сказал Дронго, — теперь можете одеться.
Она наклонилась за джемпером, потом выпрямилась, надевая
его. И негромко произнесла:
— Я не знаю, какое ваше предложение более хамское. Когда вы
предложили мне раздеться или когда предложили после этого одеться. А вы как
думаете?
— Я думаю, оба, — честно сказал Дронго, — но сегодня ночью
мы все-таки бесполые существа.
Она наклонилась за брюками.
— Ладно, — сказала, — будем считать, что я вам поверила. Вы
разрешите мне взять мою сумочку? Или действительно считаете, что я пришла вас
убить?
— Простите, — он наконец убрал пистолет, — просто я всегда работаю
один. И единственная возможность остаться в живых — это иметь за спиной стену.
Единственная возможность.
— Я понимаю, — она взяла брюки, — может, вы отвернетесь?
Он взял ее сумочку с дивана и вышел в спальню. Через минуту
она вошла уже одетая, села в кресло.
— Вы так и не вернули мне сумочку.
— Да, конечно. Только не доставайте пистолет. Я вообще не
люблю, когда кто-то сидит напротив меня с оружием в руках.
— У вас фобия, — убежденно сказала она.
— Я не доверяю никому, — жестко произнес он, — никому, мисс
Линхарт. И вы напрасно пришли. Теперь мне будет труднее действовать в этом
номере. Я привык всегда работать один, — упрямо повторил он.
Женщина прикусила губу.
— У меня приказ, — сказала она. — Я не уйду отсюда, пока вы
не уедете из Дамаска. Нравится вам это или нет.
— Тогда останемся вдвоем, — согласился Дронго, бросив
сумочку женщине и взглянув на часы. Было уже около четырех часов утра.
Баку. 9 апреля 1997 года
До двенадцати часов ночи восьмого апреля Касумов безуспешно
пытался найти исчезнувшего Ильяса Мансимова. Все время звонил заместитель
министра, отчаянно переживавший за успех розысков. К полуночи стало ясно:
поиски не увенчались успехом. Уставшие сотрудники собрались в отделе. Ждали еще
двоих, Касумов уже от отчаяния послал их в аэропорт, поручив еще раз
порасспрашивать сотрудников таможни, среди которых могли быть и знакомые
Мансимова. В половине первого ночи еще раз позвонил заместитель министра.
— Не нашли? — спросил он с тайной надеждой.
— Нет, — ответил Касумов, — его нигде нет. Труп Ахмедова уже
идентифицировали, провели опознание. Но Мансимова нигде нет. Ни дома, ни у
родителей, ни на даче. Мы его ищем.
— Поздно, — гневно заявил заместитель министра, — завтра
утром положишь заявление ко мне на стол. Уже девятое апреля.
— До утра еще дожить нужно, — пробормотал Касумов.
— Это ухе не твое дело, — не понял заместитель министра, — я
отстраняю тебя от расследования. Можете ехать по домам.
— Мы ждем еще двух сотрудников, — устало сообщил Касумов.
— Хватит играть в прятки, — злился заместитель. — Ты
провалил операцию, и завтра тебя выгонят с работы. Погоны оставишь и под суд
пойдешь…
Касумов положил трубку. Дальше слушать не хотелось. Он
закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Кажется, завтра он действительно
вылетит с работы.
Придется искать себе новое место. Он так устал, что не хотел
ни о чем думать.
Неожиданно он вспомнил про Дронго. «Хоть бы он добился
успеха в Сирии», — обреченно подумал Касумов. Сидевшие в кабинете сотрудники
выжидательно смотрели на него.
— Вот и все, ребята, — сказал он, открывая глаза. — Мы все
равно сегодня уже ничего не сделаем. Давайте по домам. Уже час ночи. А завтра
попытаемся что-нибудь придумать.
Его помощники знали, что завтрашней попытки просто не будет,
видя, что министр дал Касумову срок до завтра и завтра их начальник отдела
должен будет подать рапорт о собственной отставке.
Но никто не проронил ни слова. Коротко прощаясь с Касумовым,
словно с обреченным больным, они выходили из кабинета. Он остался в комнате
один. И снова закрыл глаза. «Может, это и к лучшему, — подумал он, — ведь я
обязан был предотвратить взрыв в аэропорту. Обязан был предусмотреть все
возможные варианты при проверке этих ящиков. А я даже не догадывался. Наверное,
все правильно. Кто-то должен ответить за гибель людей». Скрипнула дверь, и в
кабинет вошли те, кого он посылал в аэропорт.
— И там ничего нет? — ровным голосом спросил он.
Ребята переглянулись. Потом один из них нерешительно сказал:
— С ним никто не дружил особенно.
— Да, конечно. Можете идти по домам, ребята, — он в
очередной раз закрыл глаза, словно давая понять, что все кончено.
— Нет, — сказал его сотрудник. Это был молодой, но
честолюбивый лейтенант. — У него не было друзей. Но один из сотрудников таможни
вспомнил, что у Мансимова была любовница. Стюардесса Галина Шугина.
