— Конкретнее, — сухо попросил Райский. Ему была явно
неприятна именно эта часть разговора.
— Дронго передал сообщение в Баку, в Москву и к нам, если
считать, что Гурвич сразу переправил эту информацию в наш Центр. Из этого мы
можем сделать абсолютно определенный вывод о том, что в одном из центров
находится информатор Мула, который снабжает его нужными сведениями.
— Нашу службу вы тоже занесли в разряд потенциальных
союзников Мула? — уточнил генерал.
— Мы не можем дать гарантию, что кого-то из наших людей
просто не купили, — пояснил офицер.
— Вы с ума сошли, Лернер, — крикнул сидевший рядом с генералом
полный грузный человек в штатском. Он неприязненно смотрел на офицера, —
Простите меня, — возразил Лернер, — но моя группа настаивает именно на таком
выводе. Однако приоритеты в подозрении на контакты с Мулом расставлены
следующим образом. На первом месте Служба внешней разведки России, на втором
Министерство национальной безопасности Азербайджана и на третьем МОССАД.
— Я бы очень удивился, если бы вы подозревали сами себя в
работе на террористов, — зло пошутил сосед генерала. — Не знаю, что буду
докладывать премьер-министру, пока вы не дадите мне конкретные факты.
— Для этого мы должны по меньшей мере арестовать Мула. Или
уничтожить его.
— Делайте, что хотите, — прохрипел посланец премьера, — но
учтите, что мы с огромным трудом снова наладили контакты с палестинцами. Ясир
Арафат пошел на переговоры, и нам удалось затормозить эскалацию насилия. Если
по вашей вине этот процесс сорвется и все пойдет прахом, то вы конкретно будете
отвечать за провал мирных переговоров.
Лернер нахмурился, оглянулся на генерала.
— Мы примем к сведению заявление нашего правительства, —
примирительно согласился генерал, — но я прошу учесть и такой фактор, как
возможные контакты Мула с представителями других спецслужб. Исходя из этого, я
приказываю с этой минуты полностью заморозить информацию, исходящую из нашего
Центра, строго ограничив ее получение конкретными должностными лицами.
Полностью прервать все контакты с Москвой и Баку до окончательного выяснения
ситуации с Мулом. Мы обязаны все время держать ситуацию под контролем.
Гринберг, что вы хотите у меня спросить?
— В целях конспирации дамасский центр не указал нам
местонахождение Дронго и его спутницы. Вы не считаете, что мы должны
разрабатывать ситуацию с учетом конкретного местонахождения эксперта и нашего
агента?
— Безусловно, — согласился генерал, — но сейчас самое
главное — выйти на Мула. Что касается Дронго и его спутницы, то передайте в
Дамаск, в нашу резидентуру, мой категорический приказ: немедленно покинуть
обоим пределы Сирии. Если даже Дронго не подчинится, наш агент обязан выехать
из Дамаска немедленно по получении нашего приказа.
— Он провел такую опасную акцию, — напомнил Лернер, —
фактически выступив в роли приманки.
— Мы его об этом не просили, — сухо оборвал Райский. —
Давайте следующие вопросы, иначе мы никогда не закончим с этим Дронго.
Дамаск. 12 апреля 1997 года
Затхлый воздух подвала уже тяготил обоих. Утром двенадцатого
апреля у них снова появился связной. Он довольно долго налаживал свою лестницу,
как всегда неторопливо готовясь спускаться. Дронго и его спутница, у которых
нервы были напряжены до предела, были готовы к любой неожиданности именно в
такой момент, понимая возможность выхода ситуации из-под контроля. Тем, кто их
искал, лучше всего было бы проследить, куда идет связной, чтобы затем
ликвидировать всех вместе.
Дронго только сейчас понял, почему в каждый свой приход так
изматывающе медленно старик готовится к спуску вниз. Он проверяет, нет ли за
ним наблюдения, можно ли спокойно спуститься в подвал. Вот и теперь, наладив
наконец лестницу, он медленно начал спускаться, подсвечивая себе фонариком. За
последние двое суток они открыли запасной выход, но выйти из него можно было,
только с трудом протискиваясь между камнями и трубами. Особенно трудно пришлось
бы Дронго — с его мощным разворотом плеч он с трудом бы одолел подобный лаз.
От поверхности земли до их уровня было не меньше четырех
метров, которые старик преодолевал на выдвижной узкой лестнице.
Спустившись, старик устало сел на стул. В подвале было
несколько стульев, стол, один большой диван, кровать, кресла, в общем, все, что
можно было снести сюда понемногу отовсюду, не вызывая особых подозрений.
— Сначала я отвечу на твои вопросы, — сказал старик, глядя
на Дронго. — Они приехали в Дамаск третьего апреля. Их было шесть человек, но
двое ушли из отеля несколько дней назад. Они приезжали каждый в отдельности, но
иногда в коридоре общаются друг с другом или здороваются. Оставшиеся четверо
вчера переехали в другой отель. В газетах появилось сообщение, что один из
нападавших в «Шератоне» остался в живых, и все четверо боевиков переехали в
другой отель.
Мы следим за ними. Среди них выделяется один человек, его
фотографию и фотографии других я принес. Остальные его явно боятся, но это не
Ахмед Мурсал, которого я однажды видел и узнаю, как бы он ни пытался изменить
свое лицо.
Старик протянул фотографии. Дронго долго их рассматривал, не
спрашивая, о ком именно говорил связной. Потом поднял решительно одну
фотографию.
— Вот этот главный, — сказал он уверенно.
— Да, — не удивляясь, кивнул старик, — почему ты так решил?
— Я знаю, кто это. Это Красавчик Фахри. Он ближайший
подручный Ахмеда Мурсала.
— Мы следим за ними. Они готовят какую-то акцию. Но мы не
можем понять, какую именно.
— Может, акция Мула состоится в Дамаске? — предположила
женщина. — Это по-своему была бы изощренная месть террориста.
— Цель? — быстро спросил Дронго. — Убедить, что это делают
иранцы?
Пусть даже ему это удается. Чего он этим добьется? Поссорит
иранцев с сирийцами? У них и без того не очень хорошие отношения, но это не та
глобальная цель, которую может поставить Мул. Он все-таки террорист масштабный.
О взрыве в Дамаске никто даже не узнает, это мало кого будет интересовать. Нет,
они готовят нечто другое. Как глупо, что я все время здесь сижу, — вдруг
раздраженно заявил он. — Мне нужно быть там, а не здесь.
— Что вы еще можете сделать?
— Завтра я думаю выйти в город.
— Нет, — решительно сказала женщина. Старик покачал головой.
— Ты неисправим, — сказал он ровным голосом. — Но ты
напрасно считаешь, что все должен делать только сам. Если все пройдет
нормально, то завтра вечером этой четверки уже не будет в Дамаске. И вообще
нигде не будет.
— В каком смысле?
— Они будут в аду, — так же спокойно ответил старик.
