— Не понимаю, о чем ты.
— Через несколько дней начинается грандиозный пятидесятый
юбилейный фестиваль в Каннах, — объяснил отец, — а ведь это, кажется, на южном
побережье Франции.
— Откуда… — Дронго вскочил, ошеломленно глядя на отца.
— Я всю жизнь занимался преступниками и знаю их психологию,
— объяснил отец, — в любом террористе всегда есть что-то от истерической
женщины. Если бандит просто хочет получить свои деньги и сбежать с места
преступления, то террорист хочет рекламы. Ему важно, чтобы его акт был не
просто устрашающим, но еще и показательным. В террористы обычно идут истеричные
фанатики. А судя по твоим рассказам, Ахмед Мурсал именно такой тип. Ему важно
устроить грандиозный террористический акт, о котором будут помнить и говорить.
А что может быть лучше, чем хорошо спланированный и осуществленный
террористический акт, проведенный во время такого грандиозного события, как
юбилейный кинофестиваль в Каннах? Об этом будет говорить весь мир. Поэтому я
думаю, что он готовит свою акцию именно там.
Дронго бросился к телефону. Потом вспомнил про Алису и,
посмотрев на нее, быстро сказал по-английски:
— Отец считает, что Мул готовит террористический акт в
Каннах, во время кинофестиваля, который должен начаться через несколько дней.
— Какого кинофестиваля? — не поняла женщина.
— Мы слишком заняты своими проблемами, — ответил Дронго, — и
слишком часто не обращаем внимания на то, что творится вокруг нас. А он сегодня
вышел в город и обратил внимание на многочисленные афиши и праздничную
атмосферу на всех телеканалах Франции. Звони быстрее. Нужно всех предупредить.
Даже если он ошибается, то и тогда это самая лучшая версия, какую только можно
было придумать. Одно дело травить обычных туристов на пляже или в отеле, другое
— отличиться во время этого фестиваля. Ты представляешь, какой будет скандал?
Представляешь, как об этом будут писать газеты?
Он вдруг вспомнил слова Светлицкого о контракте, разговор с
Али Гадыром Тебризли в Иране о подписании контракта между российскими,
французскими и иранскими компаниями.
— И я точно знаю, — добавил в заключение Дронго, — что он
сознательно идет на этот скандал.
Париж. 4 мая 1997 года
Он приехал на Монпарнас в это кафе задолго до назначенной
встречи. И полчаса старательно делал вид, что не замечает сидевшую за соседним
столиком Алису. Двое незнакомцев, расположившихся поближе ко входу, проявили
некоторый интерес к Дронго, но Алиса спокойно сидела за своим кофе, и он решил
не дергаться.
Нужный ему человек пришел в половине четвертого, когда на
улице начал накрапывать дождь. Он отряхнул капли дождя со своей куртки и весело
поздоровался с барменом, который сразу подал ему горячий кофе. Дронго узнал
нужного ему человека и, поднявшись, подошел к стойке, сел рядом с ним.
— Еще один кофе, — попросил он по-английски. И подождав,
пока бармен поставит перед ним чашечку кофе, тихо спросил:
— Как ваши дела, Эррера?
Мужчина дернулся и оглянулся.
— Спокойнее, — посоветовал Дронго, — не нужно резких
движений.
— Кто вы такой? — нервно спросил Эррера.
— Друг. Пока еще друг. И не нужно смотреть по сторонам.
Никто не собирается стрелять вам в спину.
— Я вас не знаю, — сквозь зубы выдавил Эррера.
Его тонкие изогнутые накрашенные губы дрожали. Подведенные
глаза затравленно смотрели на Дронго.
— Зато я вас знаю, Арман Эррера, — усмехнулся Дронго, — и
хочу с вами поговорить. Возьмите свою чашечку и пойдемте за мой столик. Только
без глупостей, иначе потом сами пожалеете.
Он взял свою чашку кофе и пошел к столу. Эррера подчинился.
Сев за столик, он еще раз оглянулся и спросил:
— Что вам от меня нужно?
— У меня к вам деловое предложение, — сказал Дронго.
— Я не бизнесмен.
— Неизвестно. Думаю, на мое предложение вы можете
согласиться. Я предлагаю вам двадцать пять тысяч долларов за пару ваших фраз.
— Сколько?
— Двадцать пять тысяч долларов. Или примерно сто пятьдесят
тысяч франков.
— Хорошие деньги, — нагло заявил Эррера. Он уже пришел в
себя и понял, что ему нечего опасаться.
— И вы получите их немедленно.
— Что я должен делать?
— Сказать, где находится Мул.
— Что?
— Мне нужна информация, за которую я готов заплатить.
Скажите, где Мул, и сразу получите сто пятьдесят тысяч франков.
— Вы думаете, меня можно купить? — Он презрительно скривил
губы.
— Абсолютно уверен. Во-первых, вы альфонс и живете за счет
своих друзей. Во-вторых, Мул вам тоже платит, но гораздо меньше. И наконец,
в-третьих, об этом просто никто не узнает.
— Идите вы… — грубо выругался Эррера. По-английски он
говорил с большим акцентом.
— Убедили, — кивнул Дронго, — я лучше заплачу их одному из
ваших друзей, который окажется гораздо благоразумнее вас. Но обещаю вам, что
Мул узнает о том, что именно вы его предали.
Эррера затравленно оглянулся.
— Почему вы мне угрожаете?
— Потому что вы сами ввязались в эту игру. Дайте мне его
адрес, и я уйду, оставив вам деньги.
— У меня должны быть гарантии, — колебался Эррера.
— Посмотрите мне в глаза. Я же не идиот, чтобы выдавать вас,
если вы мне поможете.
— На кого вы работаете? На МОССАД? Или на ЦРУ? А может, на
арабов?
— Я сказал, что это не так важно. Мне нужен адрес Мула.
— Я не знаю, где он сейчас.
— Но где он может быть, вы знаете?
— Да, — нерешительно сказал Эррера, — примерно знаю.
— В таком случае — адрес. Мне нужен адрес.
— А мои деньги?
— За вашей спиной сидит молодая женщина, — сказал Дронго, —
если вы чуть повернете голову, сможете увидеть портфель, который лежит у ее
ног. Она просто передаст его вам, и мы уйдем. Про нашу сделку никто не узнает.
— Хорошо, — согласился Эррера.
— Но предупреждаю вас, — Дронго вдруг улыбнулся, — если вы
попытаетесь нас обмануть, то я вам не завидую. В таком случае вы не сможете
даже сбежать.
Мы вас все равно найдем.
— Я знаю, — быстро сказал Эррера, — давайте ваши деньги.
