— Я его посмотрю, — пообещал сын.
— И последнее, — отец остановился, снял шляпу, достал
платок, вытер лоб и вдруг тихо попросил:
— Будь осторожнее. Ты ввязался в такую игру, где нет никаких
правил. А бой без правил — это всегда очень неприятное зрелище.
Надеюсь, что ты об этом помнишь.
— Завтра объявят итоги фестиваля, — задумчиво произнес
Дронго, — а послезавтра будет официальное закрытие и награждение победителей.
— Значит, осталось два главных дня, — кивнул отец, надевая
шляпу, — а почему закрытие будет только послезавтра?
— Не знаю. Так написано в программе фестиваля. Он закончится
вечером восемнадцатого мая показом фильма Клинта Иствуда «Абсолютная власть».
— Интересное название. Этот Иствуд, наверное, уже старик. Я
его помню по ковбойским вестернам.
— Да, ему лет семьдесят.
— Интересно будет посмотреть этот фильм, — сказал отец. —
Вообще этот кинофестиваль довольно яркий триумф тщеславных устремлений людей
удивить мир.
Если, конечно, не считать нескольких фильмов, среди которых
был и тот, иранский.
— Удивить мир, — повторил Дронго. Он вдруг замер и посмотрел
на часы.
Потом быстро спросил:
— Ты сможешь дойти до отеля?
— Конечно. Он же совсем рядом, — показал рукой отец.
— До свидания. — Сын повернулся и поспешил к остановке
такси. Отец долго стоял и смотрел ему вслед.
Канны. 16 мая 1997 года
Он приехал в Канны на такси и сразу поспешил в отель «Нога
Хилтон» к генералу Даете. Ему повезло, генерал был на месте, и Дронго
потребовал, чтобы его срочно пустили в кабинет. Секретарь доложил генералу, и
тот согласился принять эксперта. Дронго буквально вбежал в комнату.
— Мне кажется, генерал, мы несколько ошибаемся с виллой, —
сказал он с порога, — боюсь, что там ничего не случится, приехавшие гости будут
только отвлекать наше внимание.
— Тогда скажите, за кем нам следить? — неприязненно сказал
генерал, в упор глядя на своего гостя. Он вообще не любил штатских и тем более
людей с неопределенным статусом, как например у этого международного эксперта.
— Я не знаю. Но я думаю, что на вилле ничего больше не
произойдет, — пояснил Дронго, — они следят за мной и за вами и, боюсь, имеют
своего человека среди людей, которые вас окружают.
— Я верю своим людям, — гордо поднял голову генерал, — у нас
нет предателей.
— Не обязательно, чтобы это были ваши сотрудники. Скорее
всего это как раз не ваши. Осведомитель Мула может прятаться среди израильских
или российских агентов.
— Это их проблемы, — твердо сказал генерал. — Какие у вас
еще есть вопросы?
«Самодовольный индюк», — разозлился Дронго, но, сдержавшись,
попросил:
— У меня есть еще одна просьба.
— Какая?
— Мне нужно встретиться с председателем жюри.
— Это имеет отношение к нашим проблемам? — удивился генерал.
— Вам не кажется, что вы немного превышаете свои полномочия, злоупотребляя моим
доверием? Если вы хотите получить автограф у мисс Аджани, то можете сделать это
и без моего посредничества.
— Поймите, генерал, — повысил голос Дронго, — речь идет о
более серьезных вещах, чем автограф известной актрисы.
— Не кричите, — одернул его генерал, — вы у меня в гостях.
Хорошо.
Думаю, смогу попросить уделить вам пять минут. Надеюсь, речь
идет действительно о более важных проблемах, чем просто свидание с красивой
женщиной.
Он поднял трубку телефона. Но даже для генерала Даете найти
Изабель Аджани оказалось очень трудно. В эти дни у нее была расписана каждая
минута.
Удалось согласовать время встречи только после восьми
вечера. Генералу понадобилось двадцать минут, чтобы добиться этого. Положив
трубку, он сердито взглянул на стоявшего перед ним Дронго.
— Надеюсь, теперь вы довольны?
— Большое спасибо! — Дронго уже хотел уйти, но генерал
окликнул его:
— Подождите, разве вы не хотите объяснить мне, что
происходит?
— Потом, — улыбнулся Дронго, — это не только мой секрет.
Поверьте, генерал, что я не буду злоупотреблять вашим доверием.
И он вышел из комнаты генерала. Тот посмотрел на закрывшуюся
дверь и недовольно прошептал:
— Невоспитанный хам.
Дронго с трудом дотерпел до восьми часов вечера, когда в
отеле «Карлтон» ему была назначена встреча с председателем жюри. Она была уже в
отеле, отвечала на вопросы журналистов, когда он приехал в «Карлтон». До
назначенного времени она закончила общение с журналистами и поднялась в сюит.
Когда он вошел в комнату, она ждала его, сидя за столом.
Улыбнувшись гостю, пригласила его сесть.
— У вас только пять минут, — сухо сказал секретарь,
усаживаясь за соседний столик. Дронго оглянулся на него.
— Нет, — решительно сказал он, — мне нужно поговорить с вами
наедине.
Актриса улыбнулась и кивнула секретарю, разрешая выйти. Тот
поднялся и, что-то ворча, вышел из номера.
— Зачем вы хотели меня видеть? — спросила актриса.
— Я хотел попросить вас об одной услуге, — быстро сказал
Дронго.
— Об услуге? — удивилась актриса. — Мне говорили, что вы
представитель генерала Даете. Я думала, речь идет о безопасности фестиваля.
— В данном случае речь идет больше чем о безопасности, —
признался Дронго. — У меня мало времени, поэтому буду краток. Завтра вы будете
подводить итоги. Я не знаю, кому вы хотите дать «Гран-при» и, наверное, уже
решили дать, но я прошу вас, если есть такая возможность, присудить приз
иранской картине Аббаса Кияростами.
— Вы сумасшедший, — гневно поднялась актриса, — выйдите
отсюда. Мне не положено обсуждать подобные вопросы.
— Подождите, — поднялся и Дронго, — выслушайте меня, и я
уйду. Сейчас здесь, на фестивале, готовится террористический акт. Его готовит
очень опасный террорист, которого мы не можем найти. Но в Канны прибыл целый
отряд сотрудников МОССАД, которые считают, что террористы находятся среди
иранской делегации. А те, в свою очередь, считают, что террористам кто-то
помогает.
Израильтяне убеждены, что фильм Кияростами всего лишь
предлог для приезда делегации Ирана, среди которой террористы.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Если «Гран-при» получит иранский фильм, это будет самым
лучшим доказательством его художественных достоинств, — объяснил Дронго. — В
таком случае никто не посмеет ставить под сомнение приезд иранской делегации.
