Отношение к личности играло в этих избирательных кампаниях предсказуемую роль. Консерваторы делали акцент на личности своих кандидатов в ущерб конкретным программным платформам, а либералы поступали с точностью до наоборот. Но в политике, как и в повседневной жизни, нет резкого разграничения между тем и другим: я хочу знать позицию каждого кандидата в президенты или мэры по вопросам, с которыми ему предстоит столкнуться в случае победы на выборах. Что он думает об изменении климата, международных отношениях, политическом и экономическом неравенстве, правах личности и так далее? Но также очевидно, что для успешной навигации по тому сложнейшему политическому, экономическому и социальному ландшафту, с которым его столкнет судьба, от него потребуется нечто гораздо большее, чем общие представления о том, в каком направлении следует двигаться. Ему не обойтись без фундаментальных добродетелей: мужества, чтобы делать правильные вещи в трудных обстоятельствах; умеренности, чтобы принимать взвешенные решения; справедливости, чтобы оценивать последствия этих решений для других людей; и, разумеется, практической мудрости, чтобы прокладывать путь в коварных и изменчивых водах современной действительности.
Эпиктет озвучивает сходную мысль, используя в качестве меткой метафоры морское путешествие:
Чтобы у кормчего произошло кораблекрушение
[79], ему не нужно столько же подготовленности, сколько для спасения корабля: стоит ему чуточку повернуть против ветра — он погиб; и стоит ему, даже не по своей воле, все же чуть ослабить внимание — он погиб. Нечто подобное и здесь: стоит тебе чуточку задремать — пропало все до сих пор накопленное. Так посвяти же все свои усилия представлениям, проведи ночи в трудах над ними. Не незначительно ведь оберегаемое: это совесть, честность, стойкость, неподверженность страстям, неподвластность печалям, неподвластность страхам, невозмутимость, словом, свобода. На что готов ты продавать это? Смотри, на сколько стоящее.
И государственным деятелям, и всем нам следует усердно воспитывать свой характер и свои добродетели, а также бдительность, чтобы не вызвать крушение корабля — будь то наша страна или наша личная жизнь. Ведь даже незначительная оплошность может привести к катастрофе. И самое главное: мы должны осознавать ценность нашей личностной целостности — существуют ли на свете вещи, ради которых стоит ее «продавать»? Читая это, вы наверняка думаете о политических скандалах и коррупции, которых так много в наши дни. Однако наведение порядка следует начинать со своего дома, с собственного поведения, со своей готовности поступаться принципами ради удобства, в чем мы обычно отказываемся себе признаваться. Начинать надо с воспитания в себе мужества, потому что часто мы не можем проявить его в моменты, когда это так необходимо. Начинать нужно с нашего понимания справедливости, пока что преимущественно теоретического, с обуздания нашего темперамента, подверженного любым эксцессам, и с обретения мудрости. А то мы слишком часто демонстрируем ее прискорбный недостаток в игре с мячами, которые подкидывает нам жизнь.
Глава 8
КЛЮЧЕВОЕ СЛОВО
Ведь если показать человеку это, он сам по себе отступит от этого [от своей ошибки]. А до тех пор, пока не покажешь, не удивляйся, если он остается при этом. Он ведь делает это по своему представлению о правильности.
«Беседы Эпиктета», II.26
Не так давно я посетил «Гионе» — один из множества небольших театров, которые можно найти в кварталах старого Рима. Показывали классическую трагедию Еврипида «Медея». Впервые она была исполнена в Афинах на Великих Дионисиях в 431 году до нашей эры. Тогда премьера провалилась, и Еврипид занял на состязании драматургов последнее место, а победителем был признан Евфорион. Но время расставило все по своим местам: пьеса Евфориона с тех пор была фактически забыта, а «Медея» на протяжении последнего столетия ставилась на сцене чаще всех остальных греческих трагедий.
В спектакле, который смотрел я, главную роль исполняла замечательная итальянская актриса Барбара де Росси. Играть Медею сложно, поскольку актрисе необходимо каким-то образом пробудить у публики симпатию к своей героине — а ведь та убивает собственных детей в отместку мужу. Ясон (один из аргонавтов) бросил жену ради другой женщины. Хор, который традиционно участвует в действии древнегреческой пьесы, настолько шокирован произошедшим (как, вероятно, были шокированы и первые афинские зрители трагедии), что попросту отказывается это осмыслить:
На Олимпе готовит нам многое Зевс
[80];
Против чаянья, многое боги дают:
Не сбывается то, что ты верным считал,
И нежданному боги находят пути;
Таково пережитое нами.
Де Росси сыграла прекрасно, но, конечно же, главная заслуга принадлежит Еврипиду, блестящему исследователю сложного человеческого состояния, когда в нем переплетаются любовь и ненависть. Сначала Медея помогла Ясону украсть магическое Золотое руно, ради чего она предала своего отца, царя Колхиды, и убила брата. Все это — из-за любви к Ясону, а также для того, чтобы бежать из своей «варварской» страны в цивилизованную Грецию (помните, что пьеса была написана греком). Одна из интригующих особенностей пьесы состоит в том, что она может быть интерпретирована и как история о женоненавистничестве и ксенофобии (Медея — женщина и представитель варварского народа), и как протофеминистский сюжет о борьбе женщины в патриархальном обществе.
Хотя бурные чувства Медеи весьма далеки от проповедуемых стоиками бесстрастности и самоконтроля, Эпиктет выбрал именно эту историю, чтобы проиллюстрировать некоторые важные мысли о человеческой природе и философской практике. По этой причине нам придется познакомиться с Медеей ближе, так что держитесь крепче.
Как учитель философии, Эпиктет сталкивался с той же проблемой, что и все преподаватели этой науки во все времена (и я в том числе): студенты хотят изучать предмет, но родители говорят им, что это бесполезное занятие и пустая трата времени. Эпиктет советовал в таком случае следующее: «И вот какое оправдание
[81] следовало бы приводить перед теми родителями, которые гневаются на то, что их дети занимаются философией: "Так, значит, я ошибаюсь, отец, и не знаю того, что мне надлежит и что подобает. Если этому нельзя ни научиться, ни научить, почему ты винишь меня? Если можно научить, учи. А если сам ты не можешь, дай мне научиться у тех, кто говорит, что знает это. В самом деле, что ты думаешь? Что я по своей воле впадаю в зло и терплю неуспех в благе?"» Что же, довод весомый. Только, на мой взгляд, тут есть одно «но»: несмотря на «полезность» подобных разговоров, они не решают сути проблемы, а она состоит не только в том, чтобы утверждать, что изучение философии сделает вас лучшим человеком, но и убедительно доказывать это.
