— Не поняла. В чем дело, Гелеон? — он двигался по лестнице быстро, я едва поспевала за ним. — Ты что-то знаешь? Поясни, пожалуйста, нам еще ничего не говорили об инициации.
— Видана, я знаю немного. Самое главное, что, прежде чем мы дойдем до выхода, — а мы выберемся, даже не сомневайся, — мы внутренне изменимся настолько, что какое-то время нам будет казаться, что мы двинулись рассудком. Ты разве не знаешь, что после посвящения мага на два месяца изолируют от всех? Нет? Сейчас знаешь. И потому я тебе говорю: как выйдем, бери детей и исчезай от родственников, мечтающих забрать твоих мальчиков и состояние покойного супруга.
— А куда улетишь ты, Гелеон? — спросила я, отмечая, что прошли совсем немного, хотя торопились, мы только поднялись на верхнюю ступеньку лестницы, плавно перешедшую в крыльцо особняка. — Странно, почему так медленно?
— Это магия, она дает нам возможность собраться с силами. Нас двое, ты представляешь, что нас может ожидать? Посвящение всегда проходит один адепт, встречаясь со своими страхами, кошмарами и еще не пойми чем. И да, мне некуда спрятаться, и это правда. А сейчас войдем в особняк, — он толкнул дверь, и она беззвучно открылась, а перед нами возникла длинная галерея, уходящая вдаль. По одной стороне ее была глухая стена из деревьев, ветви которых, попав через окна, торчали во все стороны, я подошла к окну по другой стороне и увидела, что лес простирается далеко-далеко на многие версты и упирается в черную гору высотой до небес.
— Что это, как ты думаешь? — спросила я у неожиданного напарника, державшего Элизу за руку и смотревшего за движением моей руки.
— Я могу ошибаться, но предположу, что та гора и есть конец нашего путешествия, — ответил он и добавил, — на ее вершине находится замок, там проходят встречи Клуба Пятерых. Это резиденция черного императора.
— Что? Что ты сказал? — переспросила я потрясенно. — Ты хочешь сказать, что известно, где находится этот замок?
— Видана — это мираж, — улыбнулся Гелеон, — мы с тобой в лабиринте посвящения, и потому приготовься увидеть много необычного, но это не значит, что, выйдя отсюда, ты сможешь найти и гору с замком, и даже этот разрушающийся особняк. Бьюсь об заклад, что они находятся на серых территориях, куда нам ход закрыт. Впрочем, это я так, к слову. Просто знай, что, когда мы доберемся до черной горы, это и будет концом нашего путешествия, а оно только начинается. Пойдем, чувствуешь, каким затхлым стал воздух? Нас изгоняют отсюда.
Галерея привела нас в некогда жилое помещение, и нам пришлось обойти его, прежде чем мы смогли найти выход.
— Странно, у меня такое ощущение, что хозяева как-то слишком стремительно покинули дом, — произнесла я, когда мы оказались в роскошной гостиной, на стенах которой висели произведения искусства — картины и гобелены, чья стоимость на аукционах могла стать запредельной. На низеньком столе с гнутыми ножками стояла фарфоровая ваза, а в ней… свежие черные розы. — Гелеон, цветы как будто срезали час назад…
— Я заметил, не нервничай, или ты уже успела прочитать их послание? — он остановился у дивана и чуть принюхался к шелковому платку, небрежно наброшенному на подлокотник. — Это то, о чем я думаю?
— Да, месть, ненависть и пожелание смерти, — прошептала я, не касаясь ничего руками, но внимательно осматриваясь, — пойдем дальше, отсюда выход только один.
Мы проходили комнату за комнатой. В библиотеке пыль лежала толстым слоем на диване, креслах, а паутина закрывала книжные полки. В спальне незаправленная кровать, еще хранящая тепло того, кто совсем недавно спал на ней. В изголовье я обнаружила портрет молодой женщины с маленьким мальчиком на руках в позолоченой раме за стеклом.
— Я как будто где-то ее уже видела, — только подумала я, сделав шаг, чтобы вблизи рассмотреть женщину, как боковым зрением ухватила чье-то движение и резко развернулась. Никого. И в ту же минуту портрет сорвался со стены. Ударившись об пол, рама развалилась, а стекло, разбившись вдребезги на мелкие кусочки, привело в негодность изображение.
— Я ничего не понимаю, и от этого мне не по себе, — произнесла я, открывая дамскую комнату, где в раковине еще не высохли капли воды, — Гелеон…
— Видана, иди сюда, — раздался вдалеке его голос. Уже стоя в дверях спальни, я оглянулась… портрет, как ни в чем не бывало, висел в изголовье кровати.
— Видана, — я услышала напряжение в голосе Гелеона и поспешила спуститься вниз по лестнице, ведущей на цокольный этаж, обнаружив его и Элизу на кухне у стола, — в чашке еще теплый кофе. Я думаю, что выход здесь. В хозяйственных помещениях, как правило, всегда есть выход во двор. Пойдем, пока не стемнело, нам нужно уносить отсюда ноги. Я не хочу застрять здесь на ночь.
— Гелеон, ты что-то знаешь? Этот особняк как-то связан с тобой? — спросила я, когда мы вышли через черный вход и углубились в лес по узенькой, но довольно натоптанной тропинке.
— Это мой ночной кошмар с самого раннего возраста, — поведал юноша, подхватив Элизу на руки, чтобы она не запнулась за корни деревьев, торчащих на тропинке. — Я, когда видел этот особняк во сне, всегда кричал и просыпался. Ты заметила в спальне портрет женщины с ребенком? Мне всегда было интересно: кто они? Но мои родители считали, что я напридумывал себе что-то, а бабушка и дед шутили, что я начитался не тех книжек.
— А вот в этом я сомневаюсь, дело не в книгах, а в том, что пока ты не выяснишь, что это за особняк и что там произошло, кошмары никуда не денутся, — предположила я и из-за спины юноши увидела, что тропинка привела нас к высокому и длинному холму. На нем росли старые ели, обойти холм не представлялось возможным, но можно было пройти через тоннель, прорытый в нем. Переглянувшись, мы сделали шаг вперед. По земляным стенам тоннеля, укрепленного брусом, висели через определенный промежуток масляные светильники.
Мы прошли метров триста, как оказались по щиколотку в воде, и Гелеон мгновенно переместил Элизу на спину. Она ухватилась ногами за его торс, а руками за шею.
— Молодец, малышка, — сказал он мне, — страшно подвергать ее опасности, но у нас нет другого пути, только вперед.
Длинный тоннель с низкими потолками, заполненный водой, которая поднималась все выше и выше, и вот она мне уже по пояс, подбирается к груди. Гелеон поплыл, удерживая Элизу на спине, я плыла рядом. Тоннель сужался, потолок был все ниже и ниже, неожиданно я взглянула вниз, и перехватило дыхание — под нами весь пол был устлан человеческими костями, а из глазниц черепов выплывали черные змеи.
— Не смотри вниз, взгляд только вперед, — потребовал Гелеон, плывший впереди меня, я — позади. Плыть рядом было нельзя, настолько стал узким тоннель, — здесь целая сеть коридоров, нужно понять, какой из них ведет к выходу.
Мутная, теплая вода окружала нас, и казалось, ей нет ни конца, ни края, и мы никогда не выберемся из этих затопленных коридоров, по которым плавали в надежде найти выход. Прошло уже несколько часов, а мне казалось, вечность, мы проверяли коридор за коридором, чтобы в конце пути уткнуться в тупик и возвратиться обратно. А за нами неторопливо плыло огромное количество змей и каких-то гадкого вида рыбешек. Нет, они не нападали, но это пока мы держались на плаву, стоило нам только сдаться и пойти безжизненно ко дну, уже через несколько часов все то, что могло остаться от нас, присоединилось бы к остальным немым свидетелям былых посвящений. Тишина была такой давящей, что казалось, мы трое похоронены заживо.
