— Старший лейтенант Семен Снегирев. Кавалер орденов Мужества, «За военные заслуги» и кучи медалей.
— А ты?..
— У меня два ордена Мужества и много медалей. Так что мы ребята не простые. Минздрав не рекомендует вступать в открытое противодействие с нами.
— Ну-ну, посмотрим, что вы за профи.
— Ты сомневаешься?
— Извини, если обидел.
— Да ты что, Славик? Может, на озеро тебя отвезти?
Дуневич задумался, потом переспросил:
— На озеро? В принципе, клев еще должен быть, а я на рыбалке давно не был.
— А снасти есть?
— Всегда ловил только удочкой. Она у меня хорошая, телескопическая.
— Тогда ты сиди, а я пойду накопаю червей.
— Еще возьми хлеб. Лучше, конечно, сварить перловки, но вряд ли она есть, да и долго с ней возиться. Хватит червей и хлеба.
— Сделаю.
Вадим не успел отойти, как во дворе появилась Мария Алексеевна.
— Доброго вам утра, ребята. Гуляете?
— Гуляем, Мария Алексеевна, — с улыбкой ответил Дуневич.
— А я сегодня суп сварила и пельмени. Сама их делала. Вкусные, с магазинными не сравнить. Ну и молочка козьего с хлебушком взяла.
— Вы сильно тратитесь на меня, — сказал Дуневич и потупился.
— Да брось, Слава. У меня почти все свое или соседи дают. На хлеб разве трата. Себе беру, тебе тоже. Пенсия у меня хорошая, так что не думай об этом. Лишь бы на пользу.
— Вы очень кстати, Мария Алексеевна, — сказал Галдин.
— А что такое?
— Нам поговорить надо. Пройдемте в дом.
— Ну, надо так надо.
Вадим взял у нее узелок. Бывшая учительница по старинке умудрялась все переносить именно в нем. Так даже удобнее, чем в сумке. Там кувшин опрокинется, и не заметишь, а в узелке все чувствуешь через платок.
Они оставили Дуневича на улице и зашли в дом.
— Что-то случилось, Вадим? — спросила бывшая учительница.
— Вы знаете нового участкового?
— Знаю, но поверхностно. Я заканчивала работу в школе, он — последний класс. Ничего был парень.
— Почему был? Он и сейчас жив-здоров.
— Вадим, ты прекрасно понял, что я имела в виду. А почему ты спросил меня о Борисове?
— Он сегодня должен обойти деревню. Я случайно узнал об этом.
— Опять поиски самогонных аппаратов?
— Это его работа.
— Да? Он бы лучше проверил, что под видом водки и за немалые деньги продают в магазине. Люди этой мерзостью травятся. Самогон, по крайней мере, метилового спирта в себе не содержит. Устроили борьбу с алкоголем и сигаретами? Получайте результат. Народ опять махорку сажает и бидонами ставит брагу, благо есть из чего.
— Я не об этом, Мария Алексеевна. Конечно, участковый должен за всем следить, но я думаю, что он будет спрашивать вас обо мне.
— Почему?
— Я тут чужой человек.
— Так ведь он уже тебя проверял.
— Этого мало. Но давайте по теме. Если он спросит, чем я тут занимался, говорите правду. Забор, сарай, уборка и так далее. Какие разговоры ведем? Самые обычные, часто вспоминаем училище. О Елене не говорим. Скорее всего, Вячеслав вообще не упоминал при мне о сестре. Но точно вы не знаете, потому как не подслушиваете. Обстановка здесь гнетущая, это понятно. Я, по вашему мнению, жду не дождусь, когда уеду отсюда. Главное, Мария Алексеевна, в том, что у нас нет никакого интереса к делам в поместье. Пожалуйста, говорите с участковым убедительно. Я с ним встречался. Парень он вроде нормальный. Но вы сами понимаете, что Сухобоков вряд ли даст ему работать самостоятельно. Такие участковые барину не нужны.
— Насчет барина ты верно выразился. Он самый и есть. Помещик-самодур, прямо как в старые времена.
— Так мы договорились?
— Можешь не беспокоиться.
— Хорошо. Договорились. А ты ведь что-то задумал насчет Елены, да?
— Я этого не говорил. Мы закончили разговор.
— Добро, не беспокойся. Но ты что-то задумал. Я долго прожила на этой земле и научилась разбираться в людях.
Галдин усмехнулся и заявил:
— А вот Борисова до конца не раскусили.
— Он не нужен мне, как и я ему.
— Это вопрос спорный. Особенно насчет второй части вашей фразы.
Мария Алексеевна промолчала, выложила на стол кастрюлю, чугунок, кувшин, хлеб и ушла.
А Вадим накопал червей, смял хлебный мякиш, достал из сарая удочку. Она действительно оказалась хорошей, с новой безынерционной катушкой.
Потом он покатил коляску с Дуневичем к озеру.
До него было не так близко, но и не особо далеко, километра полтора. Они вышли к так называемому местному пляжу, заросшему осокой. Хорошее место. В двух шагах от берега глубина уже под метр.
— Здесь и порыбачу, — сказал Дуневич. — Ты, Вадим, коляску на тормоза поставь и кури в сторонке. Остальное я сам.
— Хорошо.
Он не только поставил коляску на тормоза, но и подложил под колеса обрубки бревна.
Дуневич приготовил удочку, забросил ее и весь ушел в рыбалку.
Вадим курил в стороне. Он не понимал, что это за удовольствие — смотреть на красный поплавок, легонько качающийся на волнах. Но тот вдруг пару раз дернулся, чуть приподнялся и лег на воду.
Дуневич подсек и начал яростно крутить ручку катушки. Леска из воды выходила зигзагами, и вскоре в траве забарахтался первый карась. Очень крупный, килограмма на два, жирный и совершенно темный. Но озеро называлось Черным, скорее всего, из-за торфяного дна.
— Есть! — выкрикнул Дуневич. — Видел, как я его? Не перевелась еще рыба в озере. Сейчас вон какая клюет! Даже крупнее, чем в сезон.
«Как же мало человеку нужно для короткого, но все же настоящего счастья», — подумал Вадим.
Дуневич рыбачил второй час. Горка карасей, уже не таких здоровенных, и окуней выросла до приличных размеров. И уху сварить, и пожарить хватит.
Славик был так увлечен рыбалкой, что не обратил внимания на сигнал вызова телефона друга.
— Да, Сеня, — ответил Галдин.
— Время десять двадцать. Только что прошел эстакаду, выскочил на Загородное шоссе. Полет нормальный.
— Хорошо. С Людмилой не поссорился?
— Нет, когда надо, я знаю, чем ее взять.
— Поделишься опытом?
— Когда женишься.
— Ну, до этого далеко.
— А без жены тебе подобные уловки ни к чему.
