Снегирев процедил сквозь зубы:
— А этот шакал Сухобоков ее в наложницы, прямо как султан какой-то.
— Ленке жизнь испортили до него, в Москве. Не понимаю, почему Славик не сообщил мне, когда она в столицу приезжала на заработки. Уж помог бы я как-нибудь.
— Из нас помощники весьма хреновые. Мы сами-то дома бываем без года неделю.
— Не утрируй. Сам знаешь, что помогать можно по-разному. Не надо постоянно опекать. Достаточно было устроить Лену на работу в центр или в какую-то приличную организацию, обозначить, что за ней стоим мы, и жила бы она спокойно. Но сейчас поздно об этом говорить. Что вышло, то вышло.
Снегирев улыбнулся.
Галдин посмотрел на него и спросил:
— Ты чего лыбишься?
— Мне почему-то кажется, что если все пройдет удачно, то группа лишится последнего холостяка.
— О чем это ты?
— Не о чем, а о ком. О тебе и Елене. Вот только сможешь ли жить с ней, после того, что произошло?
Галдин затушил окурок и заявил:
— Снегирь, не о том базаришь!
— О том, Вадим, о том! — Семен ушел в дом.
Галдин посмотрел на часы. Семь ноль-две. Он набрал номер телефона Елены.
Она ответила немедленно:
— Да.
— Лена, это я, Вадим.
— Конечно, кто же кроме тебя еще может позвонить мне?
— Славик.
— А, ну да. Здравствуй, Вадим.
— Привет. А ты чего тихо говоришь?
— Не знаю, наверное, так на меня действует гробовая тишина, которая стоит в доме.
— В нем нет никого. Как там Султан?
— Твой Султан — примерный пес. Слушается меня во всем, но заметно, что напряжен. Я легла, он устроился рядом, у кровати. Повернулась, Султан тут же голову поднял.
— Охраняет. Такая ему поставлена задача.
— Но вот только корма ему мало. У меня осталось мясо с ужина, хотела дать, он отвернулся.
— Не возьмет ничего, не пытайся.
— Но ему надо что-то есть.
— Главное, воды давай вдоволь. Он сейчас, если можно так сказать, находится в режиме ожидания активных действий. Без еды трое суток легко обойдется, без воды — нет.
— Воду я ему постоянно свежую даю.
— Вот и хорошо. Почему ты рано проснулась?
— Захотела кое-куда, а потом, как ни пыталась, уснуть так и не смогла. Сон как рукой сняло. Султан тоже бодрствует. Я в правую комнату, он за мной. Сейчас сидит рядом, смотрит, слушает. Если приложить телефон к его уху, он твой голос узнает?
— Нет.
— Жаль. По-моему, он еще и скучает.
— Султан на службе. Конечно, он привык быть рядом со мной, но все понимает. Да, скучает, но это не помешает ему выполнить задание.
— Какие они все же умные, эти овчарки.
— Их, Лена, специально готовят два года. Ты бы прилегла, может, уснешь.
— А ты почему не спишь? Лег-то поздно.
— Скорее рано. Но мне достаточно двух-трех часов на восстановление. У нас тут подготовка к работе.
— Слава тоже с вами?
— Да, он сейчас приводит себя в порядок, — соврал Галдин.
— Обманываешь?
Он изобразил удивление:
— С чего ты взяла?
— Если Славик проснулся, то он сам поговорил бы со мной.
— Не торопись. Вот привезем тебя домой, тогда и наговоритесь.
— А ты уверен, что все пройдет именно так, как задумано?
— Зачем же я к тебе Султана послал?
— Один Султан ничего не сделает.
— Ты о хорошем думай. Все у нас получится. И тебя освободим, и Славику поможем, и Сухобоков получит все, что заслужил, по полной программе.
— Тебя нам Господь послал.
— Может быть, хотя я еще в Сирии собирался к вам. Но все, Лена. Тут напарник мой идет. До связи. Не исключено, что нам сегодня еще не раз говорить придется.
— Странное словосочетание, «до связи».
— У нас так принято.
— Ну, раз принято, то до связи, Вадим.
— Не волнуйся.
— Постараюсь.
Галдин отключил телефон.
К нему подошел Снегирев. В руках пена для бритья, бритва, полотенце. Чисто выбритый, благоухающий туалетной водой.
— Поговорил?
— Да.
— Как она?
— Нормально.
— Султан?..
— Ты Султана не знаешь?
— Я тебе все для бритья принес. Будешь?
— Конечно.
Вадим забрал у Снегирева туалетные принадлежности, прошел в дом, где за печью был установлен умывальник с ведром внутри фанерного короба, и побрился. Дорогой парфюм друга он использовать не стал. Не хватало еще выдать себя запахом. Вдруг придется работать прямо сейчас?
В половине восьмого начали вставать остальные.
Первым проснулся Дуневич.
Галдин помог ему, сменил памперсы, подмыл. Славик опять сильно стеснялся.
— Я сам, уйди! — заявил он.
— Прекрати. Ты у нас раненый, а разве мы когда-нибудь их бросаем, не помогаем им?
— Все равно стремно, Вадим.
— Нормально.
Встали и офицеры группы капитана Валиева.
Командир тут же поинтересовался у Галдина:
— Новое что-нибудь есть?
— Нет, пока в ожидании.
— Понял. Ожидаем.
Снегирев приготовил завтрак. Мария Алексеевна должна была подойти гораздо позже.
За окном вновь пошел дождь. Все оставались в доме. На дворе светиться мог только Галдин.
Сидя за столом, Валиев произнес:
— Если работа сегодня, и не будет никаких вводных, то на связь должен выйти полковник Тагуров.
— Должен. Вопрос в том, когда, — сказал Галдин.
— В любое время. Так что предлагаю отработать план действий в поместье. Определиться, кто, откуда и куда пойдет. Порядок выдвижения. То есть выработать предварительное решение.
— Можно, но для этого у нас мало информации.
— Ты о том, что мы не знаем, когда объявится Сухобоков, будет ли он вообще и сколько отморозков притащит с собой в поместье?
— А разве это не важно?
— Не критично. Нас пятеро. Значит, сможем нормально работать против двенадцати, даже пятнадцати человек. От количества противника подход к объекту не зависит. Это уже внутри придется корректировать. Не впервой. Да и делать все равно нечего. А Тагуров вполне может спросить, какой у нас план работы.
