И промолчал, ибо не знал, что ответить. Кирилл видел, что враг его побаивается, и промолчал, боясь испортить ситуацию. До тех пор пока Шаб думает, что перед ним настоящий, помнящий все Амон, его уверенность в победе не будет полной.
– У тебя снова не получится, Амон, – повторил Шаб. – В прошлый раз ты был в миллиметре от победы, но сам все испортил. В этот раз мы не дадим тебе пощады, ни я, ни Элизабет. Ты уже понял, что происходит, и знаешь, что сегодня мы с женой обязательно расстанемся.
Шаб чуть отвел в сторону меч. Жест едва заметный, но для опытного воина принципиальный. Жест, означающий, что Шаб готовится. В ответ Кирилл плавно извлек из кобуры револьвер, направил его на врага и взвел курок. Металлический щелчок прозвучал громом. А черные пули, те, что виднелись из других камор, обещали смерть.
Ноздри Шаба раздулись. В глазах – тьма. Но в ней Кирилл чувствует нерешительность. В клетке Шаб ослабел и видит в противнике серьезную угрозу.
– Предлагаю мир, Амон, – твердо произнес Шаб, не сводя глаз с Кирилла. – Встань на колени и прими мою власть, а я дам клятву, что не поступлю с тобой, как Элизабет. Ты возвысишься рядом со мной, обретешь могущество и мое покровительство. Иначе я убью тебя прямо на этих ступенях, и твоя кровь…
Кирилл плавно нажал на спусковой крючок, и пуля…
Проклятье!
Их разделяло пять метров, не больше, промахнуться с такого расстояния сложнее, чем угодить в цель, но Кирилл промахнулся. Точнее, Шаб оказался невероятно быстр! Кирилл выстрелил – он увернулся! Еще один выстрел – тот же результат. «12» великолепен, но скорострельностью не отличается, поэтому Кирилл отступил, вспомнив мудрый совет мертвой головы.
Третий выстрел!
Мимо!
Шаб прыгнул на стену, оттолкнулся от нее, прыгнул на другую стену и все – с молниеносной скоростью, не позволяя сосредоточиться, «зацепиться взглядом», прицелиться…
Четвертый выстрел!
Мимо!
Шаб рядом. Точнее, прямо здесь. Поднял меч, намереваясь снести стрелку голову, но в последний момент Кирилл отшатнулся назад и клинок со свистом рассек воздух в миллиметре от кончика носа.
И одновременно с этим Кирилл нажал на спусковой крючок.
Пять!
Последняя пуля влетела Шабу в правое плечо и отбросила на несколько метров назад. Он взвыл, врезавшись спиной в стену, выронил хопеш, тут же подхватил его левой, хотел броситься в атаку, но увидев, что Кирилл вставляет в револьвер патроны, передумал.
– Увидимся! – рявкнул Шаб и взлетел по лестнице на третий этаж.
– Увидимся, – проворчал Кирилл, складывая и одновременно вскидывая «12», в надежде зацепить убегающего врага.
Увы, не получилось. Кирилл выстрелил дважды, но обе пули врезались в ступеньки, и оставалось одно – продолжить преследование.
Кирилл вновь переломил «12», добавил в каморы патроны и с крайней осторожностью продолжил путь наверх.
Весь третий этаж – это один большой кабинет. Массивный письменный стол с золотым чернильным прибором. Кресло во главе. Удобнейшие стулья. Огромный глобус, расписанный прекрасным художником. Картины в тяжелых рамах. Вдоль стен – книжные шкафы.
Все разгромлено.
Стол сломан, будто в его центр прилетела баллистическая ракета. Части чернильного прибора валяются под ногами, а сами чернила залили стены и пол. И даже потолок. Кресло и картины разорваны когтями… И вообще – следы когтей повсюду: на полу, стенах и мебели. Шкафы перевернуты, стекла дверец разбиты, бесценные книги разорваны…
Под ногами шуршат бумага, папирус, пергамент…
В кабинете хранилось богатейшее собрание уникальных книг, и в какой-то момент Кириллу показалось, что он бредет по развалинам Александрийской библиотеки. Бредет медленно, стараясь не наступать на разбросанные страницы, а некоторые из них Кирилл поднимал и клал на стол – он не знал, действительно ли они бесценные, но испытывал к ним уважение. Это книги.
Их нельзя рвать.
А Когтистый рвал, потому что был в ярости.
Или в ужасе.
Он разорил все, до чего мог добраться, но что владело им в тот миг: гнев или отчаяние?
Ответа нет.
«Стоп! Когтистый – Шаб? – растерялся Кирилл. – Но я только что его видел. Его единственное оружие – хопеш! – А через секунду в голове прозвучал голос мертвой головы: – «Шабу нужны жертвы, чтобы вернуть Истинный Облик!» Вот в чем дело: Шаб прячется в Говарде, а рехнуться я должен был при виде Элизабет…»
В Истинном Облике сейчас Элизабет. И она не выйдет из него, пока работает «Кокон», а «Кокон» работает, пока жив Шаб.
Цепочка замкнулась.
«Сегодня мы с женой обязательно расстанемся…» – сказал Шаб, и это не было фигурой речи.
В самой дальней стене кабинета Кирилл разглядел дверцу еще одного лифта. Не большого, идущего от подвала на второй этаж, и не кухонного, маленького. Дверца третьего лифта. И, судя по следам крови на полу, именно им воспользовался Шаб, чтобы покинуть кабинет. Кирилл ускорил шаг, но почти сразу остановился, увидев справа ростовое зеркало в причудливой бронзовой раме. Первое живое зеркало на его пути.
Кирилл остановился, потому что увидел себя.
В чужой одежде. С чужим оружием. С подведенными черным глазами, залитыми жутким лунным серебром. С черной татуировкой на левом плече. Широкоплечий. Русоволосый. С лицом воина.
«Амон! – и тут же: – Элизабет! Как нелепо все получилось…»
Кирилл заглянул в зеркало и замер. Или потерял сознание. Застыл столбом, не видя и не ощущая ничего. Память не хлынула вдруг, заполняя «белые пятна», она лишь осторожно, нехотя, приоткрыла один из пологов, но этого хватило, чтобы удар получился крепким, наотмашь.
«Я должен был их убить!»
Элизабет и Шаба, Древних. Владельцев Земли.
Не королей, не герцогов, не покровителей – владельцев. Потому что много тысяч лет назад именно им досталась небольшая, но перспективная планета на окраине Галактики.
«Я должен был их убить!»
Амон, рожденный по предначертанию и выросший в пустыне. Скрытый меч тех, кто не желал Тьмы. Воспитанный ради одного удара. Точнее – ради двух ударов, которые мог нанести только он. Искренне верящий в свое предназначение. Но Элизабет… Прекрасная Элизабет… Древнее зло, жаждущее любви… Восхитительная Элизабет расплавила беспощадное сердце из лунного серебра.
«Я был первым! – с гордостью вспомнил Кирилл. – Я совратил чудовище!»
Но потерял осторожность и однажды превратился в игрушку на каминной полке. Вскоре рядом появилась вторая фигурка, потом третья, четвертая… Шаб смотрел на развлечения жены сквозь пальцы, игры с рабами не задевали гордость Древнего, но страсть к Говарду затмила Элизабет разум, и законный муж отправился в клетку…
