Потом все разбрелись по своим делам.
Обычный, в общем, автобус, только ранний и следующий без остановок. Экспресс.
Но девушка видела, что Мария Александровна не шутит, не подначивает жиличку, рассказывает реальную историю из прошлого, а главное – искренне в нее верит.
Много лет назад здесь действительно произошла катастрофа.
– От автобуса есть вред? – тихо спросила Галя.
– Ну… – растерялась Мария Александровна, похоже, подобный вопрос ей в голову не приходил. – Не знаю.
– Кто-нибудь уехал на Раннем Автобусе навсегда? Уехал и не вернулся.
– Нет… Не слышала.
– То есть вреда нет?
Несколько секунд старушка пристально смотрела на жиличку, после чего недоверчиво спросила:
– Ты собираешься снова на нем ехать?
– Это удобнее, чем на электричке, – пожала плечами Галя.
Она, конечно, немного храбрилась, но сегодняшний опыт укреплял ее уверенность.
– Не боишься?
– Пока не знаю.
Мария Александровна пронзительно посмотрела на жиличку, резко повернулась и ушла, холодно бросив:
– Я предупредила.
Но что толку от предупреждений, если у Гали были два железных аргумента. Первый: она без всяких приключений добралась на Раннем Автобусе до метро. Второй: помимо нее в салоне ехали люди. Тоже мертвецы, как водитель? Или призраки? Вряд ли. А если и так, то никто из них не проявил к новой попутчице никакой агрессии.
И на следующее утро девушка сразу отправилась на шоссе. Автобус, надо отдать должное, пришел точно по расписанию – по своему расписанию, водитель остановил машину рядом с мнущейся на обочине девушкой, открыл дверь, но не закрыл ее, впустив Галю в салон, и не поехал, а повернулся к ней и улыбнулся:
– Доброе утро.
Блеснула золотая фикса.
– Д-доброе, – запнувшись, ответила девушка.
Почему-то именно он – блеск золотого зуба – нанес мощный удар по ее уверенности. То ли слишком яркая, то ли слишком отчетливая деталь. Фикса блеснула, и Галя машинально бросила взгляд на еще раскрытые дверцы.
– Рассказали? – весело спросил Валерка.
– Да.
– И что?
– Не затягивай, – велела тетка с молочным бидоном. – Тут все люди рабочие, и все торопятся.
И демонстративно посмотрела на часы, которые носила на правой руке.
– Вы ведь довезете меня до метро? – выдавила Галя, посмотрев на водителя. – Снова.
– Без пробок, – пообещал Валера. – Как вчера и как в любой другой день. У нас теперь выделенная полоса есть.
Девушка улыбнулась и громко произнесла:
– «Единый»!
В конце концов, что с ней может случиться?
Валерка кивнул. Дверцы закрылись, и Ранний Автобус направился к Москве.
* * *
А вот в чем Настя оказалась права на сто сорок шесть процентов, так это в том, что не следовало отдавать машину Граппе. Но таким уж был Виссарион: его попросили – он не смог отказать. И теперь добирался до Москвы на общественном транспорте. Впрочем… Не совсем так. На общественный транспорт, на метро, Обузе предстояло пересесть в городе, а до Москвы он добрался относительно комфортно – на старом, привычном Раннем Автобусе, в который давно не заглядывал. Увидев его тощую длинную фигуру, Валерка заулыбался, засверкал золотым зубом и сказал, что соскучился. Виссариону стало так стыдно, что он пообещал заглядывать почаще, подарил кстати оказавшийся в портфеле автомобильный журнал – их Валерка очень уважал – и уселся позади всех читать мемуары Коттона Матера. Увлекся, но через некоторое время невольно прислушался к разговору, что шел на сиденье перед ним. Без всякой задней мысли прислушался – случайно. Проходя через салон, Обуза увидел болтающего с молоденькой девчонкой Бергера, но сначала не придал этому значения, поскольку на его памяти Бергера всегда окружали девчонки разной степени смазливости – такая уж у него была профессия.
Однако нынешняя спутница художника – не яркая, но необычайно милая, «домашняя» – не походила на его привычный эскорт, плохо знала Отражение и при этом вызывала у Бергера неподдельный интерес – это хорошо чувствовалось по голосу.
– В первый раз я был так же растерян, как ты, – мягко прошелестел художник, изобразив на лице философскую грусть. – Услышал историю Валерки, понял, что ехал до города с призраком, и два дня не выходил из дома.
– Правда?
– Мне не стыдно в этом признаваться, – продолжил Бергер. – Саму историю я не знал, мне ее домработница рассказала, а тогда получилось точно так же, как у тебя: опаздывал на важную встречу, шел по шоссе, надеясь поймать попутку, увидел автобус, сел в него и доехал до метро. Вечером поведал об этом домработнице и услышал в ответ историю Раннего Автобуса. Поверь, Галя, я был предельно растерян…
«Ты?! – рассмеялся про себя Обуза. – Давай, скажи еще, что никогда не верил в призраков, зомби и прочих ведьм…»
– Мне трудно было осознать происходящее, потому что я никогда не верил в призраков, зомби и прочих ведьм, – сообщил художник, словно подслушав мысли Виссариона.
– Я тоже ни во что такое не верю, – ответила девушка. И тут же поправилась: – Не верила.
– Рад, что мы говорим на одном языке.
Он был опытный ловец и знал, что девчонка уже практически в его руках.
«А как она вообще оказалась в Автобусе? – задумался Виссарион. – Случайно? Случайности, конечно, случаются, но очень редко…»
На его памяти посторонние в Автобус не попадали, к Валерке приходили только жители Отражения и те, кто готовился к нему прикоснуться.
«Что тебя ожидает, девочка?»
Мемуары старого американца окончательно перестали волновать Обузу, но он продолжал держать книгу раскрытой и пялиться на страницы, чтобы не выдать своего интереса к разговору.
– Наши попутчики знают, кто их везет? – спросила Галя.
– Конечно.
– Я видела их вчера. Почти всех.
– У нас слаженный коллектив.
– Расскажете?
– С удовольствием. – Бергер чуть повернулся и небрежным жестом положил левую руку на спинку сиденья, почти приобняв спутницу. – Тетка с бидоном – ведьма.
– Сам ты тетка, – проворчала та, не оборачиваясь. – Еще раз нахамишь, сделаю так, что даже «Виагра» не поможет.
– Простите, Антонина Антоновна.
– То-то же.
– Ведьма? – прошептала девушка, изумленно глядя на художника.
– Да, – подтвердил тот. – По ночам Антонина Антоновна доит чужих коров и возит клиентам ворованное молоко. Очень уважаемый и прибыльный бизнес.
– Вы шутите?
