Зимнюю резину, кстати, нашли: полицейские «приняли» Тракториста у придорожного шиномонтажа, в трех километрах от гаражей, хозяину которого наркоман как раз и пытался сбыть украденное. Об этом Николаю поведали на следующий день.
Утром во вторник Таврин, как бывало обычно, забежал в гараж, завел машину, но, уже выезжая из бокса, почувствовал, что мощность двигателя упала. Решил, «бензин не очень чистый, сейчас поддам газу, и пройдет», надавил на акселератор, заставив «Субару» кое-как проковылять с полсотни метров, но все равно заглох. Вновь завел двигатель, но тот совершенно не держал холостые обороты, а на очередное «поддам газу!» отреагировал дымком из-под капота и вонью тлеющей изоляции внутри салона. Перепуганный Таврин тут же заглушил мотор, выскочил из машины, открыл капот, заметил дым, но, к счастью, без открытого огня, яростно выругался, но история не знает случая починки двигателя исключительно бранью. «Субару» плотно встала на прикол.
Таврин позвонил на работу, объяснил ситуацию, отпросился, вызвал эвакуатор и закурил, облокотившись на капот «виновницы торжества». И мысленно проклиная «Субару» за то, что заглохла именно в гараже. Ведь одно дело, когда ты стоишь на обочине, проносящимся мимо незнакомцам нет до тебя никакого дела, и ты можешь сделать вид, что не растяпа последний, неспособный грамотно ухаживать за авто, а просто ждешь кого-то, изредка поглядывая на часы. И совсем другое дело сейчас, когда лично знаешь большинство проезжающих мимо мужиков, многие из которых останавливаются и спрашивают, нужна ли помощь. А ты глупо разводишь руками и говоришь, что скоро приедет эвакуатор.
Жалкое зрелище.
А в довершение позора к Таврину подошел Ермолай. Рыжий тащился от «старых» домов, с кем-то оживленно беседуя через гарнитуру, и Николай надеялся, что толстяк пройдет мимо. Но, увидев «загорающего» Таврина, Машина свернул разговор, сочувственно улыбнулся – «Шел бы ты со своим сочувствием!» – и осведомился:
– Поломался?
– Нет, просто так стою, – не удержался от сарказма Таврин.
И его яростный всплеск объяснил Покрышкину происходящее.
– Достали глупыми вопросами?
– Да.
– Извини.
Наверное, именно это – очень серьезно прозвучавшее «Извини» – изменило отношение Николая. А может, не только оно, но и «авоська» – да, да, та самая «авоська», а не пластиковый пакет, – в которой рыжий тащил кефир, батон хлеба и еще какую-то снедь. Сетчатая сумочка родом из далекого детства заставила Таврина перестать огрызаться и на следующий вопрос Покрышкина: «Что случилось?», Николай ответил обстоятельно и подробно.
– Скорее всего, катушка зажигания полетела, – подумав, произнес Ермолай, даже не попросив Таврина открыть капот.
– Я ведь сказал, что машина заводится, – напомнил Николай. – Только глохнет.
– А я сказал: катушка зажигания, а не замок, – в тон ему ответил рыжий. – Катушку на твою тачку купить можно недорого, а я поставлю. Ну и свечи, кстати, надо будет поменять… А из-за чего пробой случился – надо разбираться. Но вряд ли это сложнее релятивистской механики.
– Какой пробой?
– Что-то же спалило катушку, – ответил Покрышкин и дружелюбно улыбнулся: – Ремонтироваться будем?
Но поскольку речь шла о новенькой, еще на гарантии, и очень любимой машине, предложение было отвергнуто.
– Я лучше к дилеру съезжу, – помотал головой Таврин. – Туда, где покупал.
– Ну, съезди.
Ермолай ушел, минут через десять приехал долгожданный эвакуатор, и Таврин отправился лечить свою ласточку.
Но получилось, говоря откровенно, плохо: по времени и по деньгам. Сначала пришлось заплатить за эвакуацию, потом – за «полную компьютерную диагностику», и заплатить, и подождать два с лишним часа, а итогом стал диагноз, поставленный Ермолаем даже без открывания капота. Затем последовала замена всего, что перечислял Покрышкин, тоже вставшая и в деньги, и во время, и на работе Николай в тот день так и не появился. Из сервиса поехал в гараж, по дороге купил бутылку хорошей водки, загнал «Субару» в бокс и отправился извиняться.
И тут его поджидал новый сюрприз.
Вспоминая слова Полтинника о скромном образе жизни Машины, Таврин ожидал увидеть грязный бокс, ржавые ворота, сгнивший деревянный пол, валяющиеся повсюду инструменты, промасленные телогрейки, бутылки и древнюю «классику» цвета «баклажан» в центре всего этого бедлама. Ожидал. А оказался в настоящем дворце, в котором не постыдился бы разместиться даже лимузин. Как выяснилось, Покрышкину принадлежали два бокса, стену между которыми он аккуратно разобрал, укрепив проемы швеллерами. В боксе № 13 располагалась мастерская: висели полки под инструмент, стояли рабочие шкафы, пара верстаков и даже письменный стол с компьютером. В углу примостился холодильник, а рядом – странная конструкция с небольшим баком из нержавеющей стали, плитка, кресло и диван, на котором, как догадался Таврин, Ермолай периодически ночевал. В боксе № 14 пребывал полуразобранный, а точнее – несобранный колесный вездеход уникальной конструкции, с кабиной от «ЗИЛ-131», дизелем от «Мерседеса», а кузовом от «Вольво».
– Пацаны придумали собрать, я помогаю, – объяснил Покрышкин, перехватив удивленный взгляд Николая.
– Какие пацаны?
– Школьники местные, – уточнил Машина. – Пусть лучше у меня болты крутят, чем ерундой всякой занимаются. Верно?
– Верно.
– Хорошо, что мы с тобой нашли общий язык, – рассмеялся Ермолай и поправил гарнитуру в левом ухе. – Ты чего пришел? Опять поломался?
– Наоборот: починился.
– И что было?
– Катушка зажигания полетела.
Если бы Покрышкин ляпнул что-нибудь вроде: «Неужели?» или «Я ведь предупреждал», они наверняка поругались бы и больше никогда в жизни не общались: Таврин понимал, что сглупил, но терпеть подначки не собирался. Однако Ермолай лишь рукой махнул:
– Бывает.
И даже без многозначительной ухмылки обошелся, за что Николай был ему весьма признателен. И в знак благодарности полез в пакет.
– Я, вот, принес… Это… – А достав «подарок», Таврин замер, сообразив, насколько глупо выглядит в ухоженной, с любовью обставленной мастерской со своей бутылкой. – Извиниться пришел.
И вновь рыжий проявил хорошее воспитание.
– Что это? – спокойно поинтересовался он, бросив на бутылку мимолетный взгляд.
– Водка. Я не знал, что вы пьете…
– Оставь, пригодится. И… мы, вроде, на «ты».
– Да, – кивнул Таврин. – Верно.
– Я пью нечасто и только свое, – продолжил Ермолай. – Тут неподалеку деревня стояла, ее потом в микрорайон переделали, а яблоневый сад остался. До сих пор плодоносит… Я его урожаем пользуюсь. А если там яблок нет – мужики привозят…
Покрышкин щелкнул пальцем по баку, и Таврин понял, что видит самогонный аппарат. А рыжий уже налил в металлическую кружку грамм сто остро пахнущего напитка и предложил:
