– Вы позволите задать один вопрос?
– Всего один? – удивился Барадьер.
– Мне он кажется предельно важным.
– Задавайте.
– Что Ермолай имел в виду, когда говорил насчет подготовки? – выдохнул Таврин. – Что он может сделать?
Офицер на мгновение задумался, пристально глядя Николаю в глаза, и спросил:
– Что вы о нем знаете?
– Ничего, – покачал головой Таврин. – Честно – ничего.
Барадьер поджал губы, поморщился, явно собираясь отмахнуться, но затем, словно вспомнив, что в начале разговора обещал рассказать «чуть больше Евгения», ответил:
– Проект «Нейтрино» должен был завершиться успехом при любом развитии событий. Либо цель уничтожается оружием, либо корабль подходит к Проклятой Звезде и взрывается, уничтожая врага ценой жизни экипажа. Вашего друга готовили как смертника, и поверьте: готовили хорошо. Он ничего не боится и, если потребуется, устроит в ваших гаражах грандиозный взрыв.
* * *
Смертник?
Толстенький, рыжий самогонщик? Сторож из гаражей за МКАД, подрабатывающий шиномонтажом? Ночующий на продавленном диване? Смертник?! Специалист, прошедший «опережающее обучение», умеющий собрать вездеход из найденных на свалке деталей, написать удивительную программу и определяющий неисправность машины по симптомам?
А еще этот парень верил в призраков и горько сожалел, что два юных милиционера ушли неотомщенными.
Смертник?
Но Барадьер не выглядел шутником.
Он сказал: смертник – и поджал губы, показывая, что сомневаться в его словах не надо. И молчал всю дорогу, не спрашивая ни о чем. Судя по всему, Барадьер понял, что знает о Покрышкине гораздо больше, чем «случайный» Таврин, и перекрыл поток секретной информации. И Николай с сожалением признал правоту этого мужика с крупным, словно вырубленным из булыжника лицом. О чем им говорить? Барадьер знает, что такое «Проклятая Звезда» и почему ее следовало уничтожить. Наверняка прошел «опережающее обучение» или «комплексное улучшение организма». Барадьер знает правду о том, о чем Таврин даже не слышал, о том, что лежало на виду, но имело второе дно.
Они с Барадьером живут на одной Земле, но в разных мирах.
И тот мир, который изредка отражается в пьяных рассказах и недостаточно подчищенных деталях, тот мир не хочет, чтобы о нем знали.
Тем не менее, Таврин спросил:
– Скажите, неужели мы уже в семидесятых могли летать в дальний космос?
– Да, – равнодушно ответил Барадьер. – Могли.
Настолько равнодушно, что сомнений в его искренности не осталось: мы умели летать в дальний космос. Поправка: они умели, они – Ермолай, Барадьер, академик Жданов и другие люди. А мы думали, что «Союз-Аполлон» – это встреча на орбите, а многочисленные, один за другим, караваны на Луну требовались лишь для того, чтобы привезти с нее двести граммов грунта. Они посвящали себя изучению Вселенной, мы выпиливаем из их наследства смартфоны.
Как муравьи, обдирающие облицовку величественных Пирамид.
– И… – Таврин чувствовал себя полным идиотом. И в то же самое время – первооткрывателем. Он понимал, что ему повезло прикоснуться к тайне, и пытался как мог распорядиться уникальным случаем. – Мы летаем?
– Куда?
– В дальний космос.
– Зачем? – поднял брови Барадьер.
– Э-э… – Такого вопроса Николай не ожидал. – Колонизация?
– Кем?
– Людьми.
– Зачем?
– В смысле?
– Вам здесь плохо?
– В смысле?
– В прямом, – жестко произнес Барадьер. – Вам здесь плохо?
Николай понял, что имеет в виду офицер, быстро, но довольно тщательно обдумал свое положение и ответил честно:
– Нормально.
– Тогда зачем вам другие планеты? – спросил Барадьер.
А правда, зачем?
Есть квартира, машина, счет в банке, работа, любимая девушка, которая скоро станет женой. Зачем ему другие планеты? Зачем мечтать о полетах к звездам? Тянет? Что-то романтическое свербит? Ну, раз свербит – загрузи компьютерную игру. На высококачественном мониторе планшета последнего поколения далекие звезды выглядят на удивление реалистично. Да к тому же ты можешь представить себя капитаном космического корабля – и для этого не потребуется учиться по «опережающему графику» и познавать кучу специальностей, ты можешь стать капитаном, не слезая с дивана. Или космическим пиратом. Или – космическим императором.
Разве не чудесен мир, где у тебя все есть и ты можешь представить себя кем угодно?
Уютный, комфортабельный мир…
А проект «Нейтрино» нужен тем, кому мало. Кто хочет учиться по опережающему графику, стажироваться в нескольких учебных центрах и жить… В гараже? Скрываясь от всех?
– Мы приехали, – сообщил Барадьер, и задумавшийся Таврин увидел знакомые дома. И отметил про себя, что дорогу у него никто не спрашивал.
Как это ни странно, к гаражам они прибыли в том же самом составе, каким отъезжали от кафе: один автомобиль, массивный черный внедорожник, шофер, Барадьер и он, Таврин. Больше никого, хотя воображение Николая рисовало многочисленных крепких парней в черных очках и черных, как у Барадьера, костюмах. И с автоматами, конечно, куда без них?
– Он сказал, что из технического персонала? – спросил Барадьер, когда они вышли из машины.
– Да. – Таврин почувствовал тревогу. – Это не так?
– Так. – Офицер улыбнулся. – Он, действительно, инженер, командир Боевой Части. Оружейник. И только поэтому ему удалось уйти. – Барадьер прищурился на гаражи, словно пытаясь разглядеть в них Ермолая, после чего продолжил. Отрывисто, с короткими паузами. – Ликвидация проходила одновременно, все было рассчитано по минутам: академик и все теоретики… Институт располагался изолированно, в Швейцарских Альпах, так что яйцеголовых убрали без проблем. Производство было разделено по двум точкам: в Штатах монтировали систему управления, уже закончили, ведь корабль стоял на Луне, но служащих не отпустили… А в специально выстроенном объекте, неподалеку от Байконура, проходила финальная сборка боевых модулей. В обеих точках все прошло гладко. – Еще одна пауза. – Я руководил зачисткой учебного центра: пилоты, в том числе истребителей, и участники экспедиции. Все шло по плану, но этот чертов парень… Все инженеры проекта «Нейтрино» были гениями, но этот… Настоящее чудовище, а точнее – машина. Его так звали – Машина, потому что он мог починить все, что угодно, и превратить в оружие все, что угодно, – и превратил. Из всей группы ликвидаторов выжил только я. Думаю, случайно.
– А из всего проекта «Нейтрино» только он, – вдруг вырвалось у Таврина.
– Знаю.
– Приехали закончить старое дело?
