– А к тому, что Галеев, завладев тайной Овсянникова, стал думать, как ее использовать себе на пользу. Долго ко всем «сборникам» присматривался, а потом выделил принципиального и твердолобого в своей честности Кондакова – и сгрузил секрет Овсянникова ему. Теперь ясно?
– Да, – обрадовалась Варя, – я начинаю понимать!
– А уже Кондаков, борец за справедливость, стал, в свою очередь, давить на Овсо. И угрожать, что раскроет его тайну. И в один прекрасный день тот не выдержал. Взял и убил Кондакова…
– А у Галеева ведь был свой резон разыграть такую комбинацию! – воскликнула Варя, восхищенная логикой и ходом мысли майора. – Он ведь любит кондаковскую жену Анжелу! И значит, захотел любым способом убрать с дороги самого Кондакова! И он убрал его, причем чужими руками! Ну какой же гад он, этот Галеев!
– Но это только догадки, Варя, – упреждающе произнес Опер. – И никто никогда по этому поводу ничего не сможет доказать.
– Так вот кто главная сволочь, – проговорила Варвара. – Галеев! Он это все затеял!
– Во-первых, – вздохнул оперативник, – главная сволочь все-таки тот, кто берет в руки нож и наносит смертельный удар. А во-вторых, повторяю, участие Галеева – это просто мои догадки.
Малюта отвернулся от Вари.
Они неслись по трассе, и Москва уже налетала на них тысячью своих многоэтажек, в окнах которых отражалось багровое утреннее осеннее солнце. Варя припомнила события прошедшей ночи и воскликнула:
– Нет, ну подумать только! Вот и побывали за кулисами большого спорта. Ничего себе обстановочка. Все спят со всеми, пьянствуют, матчи за деньги продают и даже убивают. Какая же, оказывается, клоака этот ваш футбол!
– Ну, не большая, я думаю, клоака, – откликнулся Опер, – чем, скажем, балет, стройка или милиция.
– А по мне, – вдруг заявил шофер Евсеич, – пусть они там что хочешь делают: трахаются, пьют или даже на ножах дерутся. Лишь бы они играли хорошо. И забивали. И выигрывали!
Евсеич оторвался от руля и строго рубанул кулаком воздух.
– Ну, это ж кто спорит, – буркнул себе под нос, не поворачивая головы, Опер.
