В 1708 г. Д. Дефо в статье в «Еженедельном обозрении» с иронией писал: «Мы видим знатных господ, обряжающихся в индийские ткани, кои незадолго до того находили для себя вульгарными их горничные. Индийские ткани возвысились, они поднялись с пола на женские спины; из ковриков они сделались юбками, и сама королева в эти времена любила показаться одетой в Китай и Японию — я хочу сказать, в китайские шелка и ситцы. И это не все, ибо наши дома, наш кабинет, наша спальня оказались наводнены этими тканями: занавеси, подушки, стулья — вплоть до самого постельного белья — это только ситцы и индийский хлопок»
.
В XVII в. появилась мода на домашние халаты из хлопка или шелка, которые носили мужчины и женщины поверх платья или рубашки и панталон. С. Пипс, следивший за модой и тративший на свою одежду гораздо больше денег, чем на наряды для жены, упоминает и о такой детали своего гардероба как халат. Известный поэт Джон Драйден изображен на портрете 1698 г. в домашнем халате. Эти халаты, или как их по-другому называли «мантии» (“undress”), как уже отмечалось, шили из хлопка или шелка, поэтому именовались «индийскими» мантиями. Под давлением английских сукноделов парламент стал издавать постановления, запрещавшие носить х/б набивные ткани, привозившиеся из Ост-Индии, Персии или Китая. Во второй половине XVII в. парламентом был принят акт, который предписывал, чтобы умерших англичан хоронили только в английском сукне
. После чего Александр Поуп в «Моральных посланиях» написал:
«Как! Лечь в сукне? Святой бы возмутился! —
Сказал Нарцисс — и с жизнью распростился»
.
В 1700 г. в Англии был установлен запрет на любое использование привозных тканей, после чего начался долгий период борьбы с контрабандой и изъятием тканей у их обладателей. Запрет был отменен только во второй половине XVIII в.
Торговля с Востоком внесла много нового и в оформление жилищ англичан. Модным стало украшать городские дворцы и сельские усадьбы китайскими, японскими и персидскими изделиями — посудой, коврами, шкатулками, ширмами и прочим. Особенно много упоминаний об этом встречается в «Дневнике» Д. Эвелина, который часто описывал дома знакомых и дворцы знати. Выше уже приводилась характеристика дома м-ра Бохуна, который Эвелин сравнивал со шкатулкой; в ней хранится много изящных вещиц из Индии и японские ширмы. В доме миледи Мордаунт была комната, «полная изображений, больших и малых, хорошо представляющих различные ремесла и занятия индийцев (Indians), а также их обычаи»
. Обстановку в доме лорда Вуттона Эвелин оценивает как специфическую «из-за индийских шкатулок, фарфора и других более крупных предметов»
.
Мода на собирание восточных редкостей распространялась не только среди отдельных людей. Описывая свое посещение Оксфордского университета, Эвелин сообщает: «В кабинете башни (Tower) они показали некоторое индийское оружие, урны (возможно, кофейники или чайники — urns), лампы и др., но самым замечательным является полный Коран, написанный на длинном куске х/б ткани (calico)…»
. В мае 1664 г. он записал: «Некто Томсон, иезуит, показал мне коллекцию редкостей, отправленных иезуитами Японии и Китая в их орден в Париже, но доставленных в Лондон на кораблях Ост-Индской компании <…> Главные из них — рога носорога. Прекрасные церемониальные облачения из золотой ткани, пояса, ножи, веера, подобные тем, которые используют наши леди, но намного больше и с длинными ручками, оригинально расписанные в китайской манере, бумага и желтый янтарь, печатные пейзажи с изображением их идолов, святых, пагод, зарисовками людей и местностей, напечатанные на полосках х/б ткани…»
.
Интерес к Востоку проявлялся и в подборе книг для чтения. С. Пипс который не только любил читать, но и собрал довольно большую библиотеку, для которой заказывал специальные полки, в марте 1667 г. писал: «В экипаже — в Темпль, где купил пару книг; забавно, что книгу Райкотта о Турции, которую до пожара мне предлагали за 8 шиллингов, сегодня я готов купить за 20, с меня же просят 50; и я, пожалуй, эту сумму выложу — потому хотя бы, что она будет служить мне напоминанием о пожаре»
. Такой рост цен, несомненно, был связан с последствиями пожара 1666 г., когда сгорели практически все книжные лавки и склады. Но можно предположить, что на книгу, которая не пользовалась спросом, вряд ли бы настолько подняли цену. Даже в театре ставили пьесы, посвященные Востоку. Так, Дж. Эвелин упоминает трагедию «Индийская королева», которую он смотрел в декабре 1664 г., и считал, что она хорошо написана и прекрасно поставлена
.
Таким образом, можно заключить, что установление прочных торговых связей со странами Востока принесло не только большие экономические выгоды Англии, но и существенные изменения в повседневную жизнь и быт англичан второй половины XVII века.
Заключение
Изученные документы показывают, что XIV–XVII вв. были для Англии временем, когда многое начало меняться и в экономике, и в социальных отношениях, и в психологии горожан. Рассмотренные материалы позволяют заключить, что в XIV–XV вв. не только в столице, но и в провинциальных городах начали появляться новые формы организации производства — система скупки и раздачи, простая капиталистическая кооперация и в ряде случаев мануфактура.
Ремесленные гильдии, сохраняя старую оболочку, начали перестраиваться изнутри. Это наблюдалось, в первую очередь, в экспортных отраслях производства — сукноделии, металлообработке и кожевенном деле. Например, среди красильщиков Бристоля значительная часть мастеров работала на небольшое число членов цеха, которые занимались только экспортом сукна.
Возникновение новых форм производства в XIV–XV вв. не было связано с исчезновением гильдейской системы, долгое время они сосуществовали во многих отраслях промышленности.
Необходимо отметить, что возникновение новых явлений характерно как для городов, так и для сельской местности. Раннекапиталистическое производство в деревне создавалось благодаря накоплению капиталов городскими предпринимателями, которые организовывали и контролировали не только городское производство, но и сельских ремесленников.
История Бристоля подтверждает, что ранний капитализм в итальянских городах XIV в. не был уникальным явлением, сам этот век — период, когда в различных европейских странах происходили сходные процессы в экономике. Появление новых, капиталистических форм производства наблюдалось в текстильной промышленности Англии, Нидерландов, Германии. В XV в. это становится характерным и для других отраслей промышленности — горнодобывающей, книгопечатании, мыло и сахароварении. И хотя в Англии раннекапиталистические отношения развивались медленнее, чем, например, в Италии, они оказались более жизнеспособными благодаря ранней экономической консолидации и политической централизации страны, более сбалансированному развитию сельской и городской экономики. Отношения между городом и его округой в Англии были более тесными, что привело к быстрому складыванию внутреннего рынка, чем в странах континентальной Европы.
