Судя по всему, выбранные смотрителями мастера не всегда добросовестно относились к делу. Так, в 1407 г. красильщики отмечали: «И в том случае, когда названные два мастера после их присяги окажутся нерадивыми в исполнении своих обязанностей <…>, они будут наказаны и оштрафованы согласно приговору мэра…»
. Дубильщики в 1415 г. также записали, что если их смотрители проявят «небрежность в исполнении своей службы и поиске», то заплатят штраф в 40 пенсов
.
Как выясняется из ордонансов, далеко не все мастера желали, чтобы их избирали на какие-то должности. Например, у кожевников и сапожников в 1408 г. записано: «И если будет так, что названные мастера или один из них откажутся от своего избрания, тогда они или он должны подвернуться штрафу в 13 ш. 4 пенса». То же самое говорится в постановлении дубильщиков 1415 г. об избрании мастера и двух смотрителей
. Кажется странным, что имея такие большие возможности влиять на дела в своей гильдии, мастера не очень охотно соглашались занимать выборные должности. Однако нужно учитывать, что эти должности были почетными, но достаточно обременительными; выполнение обязанностей отнимало много времени, а забрасывать свои дела на целый год мастера не могли, да и не желали. Тем более что в течение года, пока они находились на выборной должности, никакого постоянного жалования мастера не получали, им полагалась только часть штрафов за обнаруженные нарушения. Например, у красильщиков в 1407 г. было установлено, что «названные мастера должны иметь за их работу третью часть штрафа в 20 шиллингов»
.
Доля штрафа, отходившая смотрителям, в разное время и в разных гильдиях была неодинаковой. У ткачей в 1346 г. мэр получал 5 ш. 1 п., а олдермен — 40 п.; у сукновалов в 1381 г. 40 пенсов делились поровну между общиной и «контролерами сукна» (“sourueours de drap”) или за другой проступок полмарки — общине и 40 п. смотрителям и т.д.
Совмещать свои и общественные интересы — довольно трудно, поэтому, например, оловянщики в 1457 г. записали: «Будет правильным для каждого Мастера (Maistur) <…>, когда он покинет город по своим законным делам, оставить на время своего отсутствия заместителя, доброго человека названного ремесла…»
. Постепенно главные должности в цеховом управлении перешли к богатым мастерам, которые сами не были заняты в производстве, а обеспечивали работой обедневших членов гильдии.
К XIV в. в английском ремесле складывается институт ученичества (упоминание об учениках можно встретить в ордонансах ткачей, сукновалов, красильщиков, дубильщиков, кожевников, парикмахеров, бондарей), но на протяжении двух столетий в нем не существовало каких-либо жестких правил. Большинство ордонансов XIV–XV вв. оговаривают в качестве замены ученичества удостоверение высокой квалификации подмастерья должностными лицами гильдий. Об этом говорится в цитированном выше ордонансе красильщиков от 1407 г., подтвержденном в 1439 г.
В постановлении кожевников и сапожников 1408 г. почти в тех же словах повторяется распоряжение красильщиков. Как уже отмечалось, в 1490 г. ткачи тоже записали, что «ни один человек не будет допущен к работе ткачей узкого сукна или к занятию этим ремеслом до того, как его экзаменуют мастера названной гильдии ткачей, которые будут в то время»
.
Очень интересная оговорка содержится в постановлении дубильщиков, изданном после 1415 г.: «Если какой-нибудь человек, который не был учеником названного ремесла дубильщиков, занимается своим ремеслом, в котором он прошел ученичество, и в то же время занимается ремеслом дубильщика, смотря по тому, как соглашение это допускает, то тогда он не должен платить какой-либо сбор в пользу гильдии дубильщиков, а [лишь] гильдии, в которой он был обучен, но хозяин слуги гильдии дубильщиков пусть заплатит все вышеназванные пошлины и сборы»
. Запись любопытна тем, что констатирует существование у дубильщиков института ученичества, но в то же время показывает, что без него вполне обходились. В XV в. у двух гильдий — парикмахеров и бондарей — появилось требование обязательности ученичества. Думается, это было связано с процессом замыкания цеха, о чем еще предстоит сказать.
Таким образом, можно поставить вопрос о том, насколько обязательным было прохождение ученичества в бристольских ремесленных гильдиях в XIV–XV вв. На него нельзя дать однозначный ответ. Вероятно, для получения звания мастера в ряде цехов следовало пройти стадию ученичества. Только обученный всем тонкостям ремесла ученик мог рассчитывать стать самостоятельным хозяином, занять руководящее положение в гильдии или даже в городском управлении.
Хотя во многих гильдиях звание мастера, видимо, покупалось. В 1366/67 г. городской совет Бристоля постановил, что люди, не являющиеся бюргерами, могут быть допущены к привилегиям города и получить право заниматься торговлей или ремеслом, если заплатят 10 фунтов. В этом же документе отмечено: тот, кто прошел ученичество и имеет хорошие рекомендации от своего мастера или других достойных доверия людей, будет допущен к свободам города без какой-либо платы
.
Выше уже шла речь о том, что у ткачей, красильщиков и кожевников допущение к свободам города происходило одновременно с принятием в цех, и наоборот. Но не случайно отмечено, что мэр «имеет власть и право» сделать бюргером любого человека, следовательно, и звание мастера можно получить по решению городских властей. Вопрос о том, кто стремился стать мастером, не обладая в полном объеме навыками ремесла, требует особого рассмотрения. Сейчас мы касаемся лишь проблемы обязательности или необязательности ученичества. Тот факт, что большинство гильдий в XIV–XV вв. не требует от слуг и работников проходить стадию ученичества, говорит о многом. Замена ученичества проверкой профессионального уровня подмастерья свидетельствует о возникновении определенного слоя людей, которые были обречены всю жизнь работать по найму. Ни в одном из постановлений не сказано, что проверка «знаний и умений» производится для получения звания мастера, а лишь для предоставления права заниматься тем или иным ремеслом. Заранее допускается тот факт, что определенное количество ремесленников никогда не станет мастерами.
В документах XIV–XV вв., как правило, нигде не оговариваются условия приема учеников — не определяется плата за обучение, способность мастера предоставить ученику надлежащие условия жизни и учебы. Например, для статутов парижских ремесленных цехов XIII в. обычными являются положения, о которых договариваются изготовители железных пряжек: «Никто не должен брать учеников, если он недостаточно благоразумен и обеспечен, чтобы мог их обучить, воспитать и поддерживать в течение всего срока, иначе дети теряют зря время, а определяющие их [в учение] добрые люди — свои деньги <…> Никто не должен продавать своего ученика, если он не уходит за море, или не лежит больной, или не оставил ремесла совсем <…> Если кто-либо из изготовителей железных пряжек продает своего ученика по этой причине, он не может иметь [другого] ученика, пока первый не доработает до конца своего последнего года; а тот, кто покупает, если он имеет другого ученика не может купить до той поры, пока его ученик будет обучаться…»
.
К бристольским мастерам, бравшим учеников, не предъявляли даже такого минимального требования, которое мы встречаем в XIV в. у лондонских изготовителей головных уборов: «Никто из ремесленников не должен брать ученика, если только этот ремесленник не является фрименом этого города»
. Лишь у ткачей в Бристоле в 1490 г. находим такую запись: ни один ткач «не должен обучать какого-либо ученика или подмастерья какому-нибудь секрету, относящемуся к названному ремеслу ткачей, прежде чем этот самый ученик или подмастерье не будет связан с этим бюргером договором между ними, заключенным и зарегистрированным городским клерком»
.
