Кроме скупости по отношению к жене С. Пипс иногда позволял себе и поколачивать ее. Справедливости ради нужно сказать, что в рассматриваемое время побои были обычным явлением в семьях любого социального статуса.
Как замечает Барри Кауард: «Избиение жены и жестокость действительно имели место…»
. В декабре 1664 г. Пипс пишет: «Вчера вечером легли рано и разбужены были под утро слугами, которые искали в нашей комнате ключ от комода, где лежали свечи. Я рассвирепел и обвинил жену в том, что она распустила прислугу. Когда же она в ответ на это огрызнулась, я ударил ее в левый глаз, причем настолько сильно, что несчастная принялась голосить на весь дом; <…> на душе у меня после этого было тяжко, ведь жене пришлось весь день прикладывать к глазу припарки; глаз почернел, и прислуга заметила это»
.
Познакомившись с тем, какую роль отводил Пипс «любимой» жене, посмотрим, теперь, как относились в семье к слугам. С одной стороны, они действительно рассматривались как члены семьи. Слуги вместе с хозяевами спят, моются, играют в карты, их свадьбы празднуются как семейный праздник. С другой, — обычай колотить слуг был распространен еще шире, чем побои жен.
В январе 1660 г. Пипс записывает: «…И затем домой, где обнаружил, жену и прачку. Сидел у себя до тех пор, пока не появился под моим окном ночной сторож со своим колокольчиком, как раз когда я писал эти строки, и не прокричал: “Половина второго ночи, и холодное, морозное, ветреное утро”. Я тогда отправился спать, а жена и служанка все еще стирали»
. Из всех домашних дел стирка — самая тяжелая работа, поскольку нужно было натаскать воды, нагреть ее, а после стирки и полоскания белья всю использованную воду вынести. Даже не очень богатые семьи, в которых не было прислуги, нанимали приходящих прачек. По этой же причине белье стирали не чаще одного раза в месяц.
В ноябре 1660 г. Пипс отправился к сэру Уильяму Баттену, инспектору Королевского флота, своему соседу и приятелю. В «Дневнике» он записал: «Сегодня свадьба его слуги и служанки. Позвано очень много купцов и прочих знатных гостей, с тем чтобы собрать молодым денег, что мы, когда обед кончился, и сделали». Интересно, что и в этом случае Пипс умудрился проявить свою скупость: «Я дал 10 шиллингов и ни пенса больше, хотя, думаю, остальные дали больше и посчитали, что и я дал столько же»
.
Жена Пипса не гнушается играть со своей прислугой в карты, и сам Пипс не видит в этом ничего плохого: «Дома жена играла с прислугой в карты, все очень веселы. Я — в постель, они же допоздна сидели за картами и играли в жмурки»
. Очень интересное замечание делает Пипс по поводу наряда и украшений дочери сэра Уильяма Пенна, адмирала, специального уполномоченного Морского управления, в день ее свадьбы: «Одета в затрапезное платье, на руке дешевый браслет — подарок служанки…»
. Отношения со слугами напоминают, скорее, отношения с домочадцами. Но при этом слуг постоянно колотят. В декабре 1660 г. Пипс записал: «Сегодня утром, обнаружив, что некоторые вещи лежат не там, где им надлежит, схватил метлу и стал колотить горничную до тех пор, пока она не закричала на весь дом, чем крайне мне досадила»
. Или в «Дневнике» есть следующая запись: «Поскольку жена и горничные жаловались на мальчишку, я вызвал его наверх и отделывал плеткой до тех пор, пока не заболела рука, и, однако ж, мне так и не удалось заставить его признаться во лжи, в которой его обвиняют. В конце концов, не желая отпускать его победителем, я вновь взялся за дело, сорвал с него рубаху и сек до тех пор, пока он не признался, что и в самом деле выпил виски, от чего все это время отрекался. А также сорвал гвоздику, главное же, уронил на пол подсвечник, от чего отпирался добрых полчаса. Надо сказать, я был совершенно потрясен, наблюдая за тем, как такой маленький мальчик терпит такую сильную боль, лишь бы не признаться во лжи. И все же, боюсь, придется с ним расстаться. Засим в постель; рука ноет»
. Трудно сказать, был ли виноват мальчик, поскольку одна из служанок в доме, Люси, часто пила. Возможно, мальчик признался лишь затем, чтобы избавиться от побоев. Вероятно, все-таки, что не все постоянно били своих слуг. Поскольку Пипс не хотел, чтобы соседи знали, что он это делает. Однажды вернувшись домой, он обнаружил, что кухарка Люси «по недосмотру, оставила входную дверь открытой, что привело меня в такое бешенство, что я, пинком ноги в зад, загнал ее на крыльцо, где отвесил ей солидную оплеуху, свидетелем чего стал мальчишка-посыльный сэра У. Пенна; это привело меня в еще большее бешенство, ибо не сомневаюсь: он доведет увиденное до сведения хозяев, а потому улыбнулся сорванцу самым ласковым образом и обратился к нему совершенно спокойно, дабы он не подумал, что я сержусь; и все же история эта не идет у меня из головы»
.
Видимо, Люси не очень нравилось, как с ней обращается хозяин дома, потому что она предпочла покинуть семью Пипса: «…Люси напилась и, когда хозяйка указала ей на это, собрала свои вещи и ушла, хотя никто ее не гнал. По правде сказать, хоть у меня никогда не было более нерадивой и грубой служанки, уход ее меня огорчил: отчасти из-за той любви, какую я всегда питаю к своим слугам (вернее было бы сказать служанкам — Т.М.), а отчасти потому, что девушка она усердная и старательная — вот только пьет»
. Хотя трудно сказать, насколько искренним был Пипс, поскольку одновременно называет Люси «нерадивой» и «усердной и старательной».
Любовь к слугам, о которой говорит Пипс, выражалась вполне банально. Все служанки в семье, если они были мало-мальски привлекательными, побывали в постели хозяина. Хотя, это могла быть и не постель, поскольку Пипс использовал любой удобный момент, чтобы залезть под юбку к «крошке Джейн» или Деб Уиллет. Если привести только краткий список любовниц Пипса, не являвшихся служанками в доме, то можно понять чувства его жены: жена адмирала сэра Уильяма Пенна, служанка в магазине Бетти Мартин, ее сестра Долл Лейн, жена трактирщика Бетти Митчелл, актриса Королевского театра Элизабет Непп и др. Вызывает улыбку озабоченность Пипса тем, что жена хочет взять компаньонку приятной наружности: «И хоть девушка не столь красива, как описывала жена, она все же весьма хороша собой, настолько, что мне она должна понравиться, а потому, исходя из здравого смысла, а не из чувства, было б лучше, если бы она у нас не осталась, дабы я, к неудовольствию жены, ею не увлекся…»
. Поскольку Деб Уиллет, о которой шла речь выше, все же осталась в доме, то вскоре она стала любовницей Пипса. И это явилось в будущем причиной грандиозного скандала с женой. Через год Деб вынуждена была уйти со службы. Это весьма огорчило Пипса: «Ушел в присутствие с тяжелым сердцем; чувствую, что не могу забыть девушку, и испытываю досаду из-за того, что не знаю, где ее отыскать; Более же всего гнетет меня мысль о том, что после случившегося жена возьмет надо мной власть и я навсегда останусь ее рабом…»
. Если учесть, что жена Пипса умерла в 29 лет в 1669 г, а он сам прожил до 1703 г., постоянно беспокоясь о своем здоровье, резонно отметить — его опасения оказались напрасными.
Можно сказать, что не было каких-то специфических семейных отношений в среде дворянства, чиновничества или купечества. Каждая семья, к какому бы слою она не принадлежала, строила свои взаимоотношения. Например, трудно предположить, что Джон Эвелин, современник и приятель Пипса, оставивший потомкам свой «Дневник», мог так вести себя с женой и прислугой, как вел себя С. Пипс. Да и сэр У Пенн, видимо, придерживался иной поведенческой стратегии. В противном случае С. Пипс не беспокоился бы, что до Пенна дойдут слухи, будто он бьет своих слуг. На семейные отношения накладывали отпечаток воспитание, образование, господствующие обычаи, но главную роль, видимо, играли личные качества человека.
