Как уже отмечалось, улицы для горожан были еще одним местом, где они проводили значительную часть жизни. Несмотря на нездоровый климат Лондона, улицы города занимали важное место в качестве среды обитания горожан. Значительная часть Вестминстера и соседних районов построена на месте древних болот, поэтому вначале туман возникал по естественным причинам, но вскоре город сам стал создавать свою атмосферу. Уже в XVI в. Елизавета I испытывала раздражение от запаха каменноугольного дыма, который висел над столицей сплошной пеленой
. В дневнике Д. Эвелина постоянно встречаются записи о ненастной погоде. В январе 1671 г. он сообщает: «В этом году погода была настолько дождливой, ненастной и несоответствующей времени года, какой не знали много лет»
. В октябре 1679 г. он опять отмечает: «Очень дождливый и нездоровый сезон»
. И такие записи есть за каждый год. При этом зима с ее холодами была более здоровым сезоном, чем сырое лето. Хотя сырость и туман — обычные явления в Лондоне, для некоторых лондонцев улицы стали домом, ибо у них не было средств, чтобы снять даже самое дешевое жилье. Но и те горожане, у которых имелось жилье, много времени проводили на улицах. Прежде всего, нужно сказать, что в XVII в. уже четко можно было различить жилье как место обитания семьи, и помещения, в которых люди работали. И очень часто дом и работа пространственно значительно удалены друг от друга. Чтобы добраться до места работы или службы, горожане тратили много времени. Даже в результате перестройки Лондона после Великого пожара улицы города не стали намного свободнее для проезда транспорта. Город был переполнен толпами людей, повозками и лотками торговцев. Чтобы доставлять товары к дверям зданий торговцев, требовались крепкие и длинные телеги и четыре, а то и шесть лошадей при восьми проводниках. В источниках сохранились сведения о том, что эти телеги становились причиной смерти пешеходов
. Тем более что никаких правил движения еще не существовало, особенно по какой-то определенной стороне дороги. Если возчик видел пустую часть дороги, то он старался занять ее, не обращая внимания на то, что повозка станет поперек пути. Лоточники выставляли свой товар прямо на проезжей части, что затрудняло передвижение по улицам, и часто приводило к конфликтам между продавцами и теми, кто в силу разных причин передвигался по городу не пешком, а в повозках или каретах. С. Пипс пишет: «Ехал сегодня по Нью-Гейт-Маркет, и моя карета сбросила в грязь два куска говядины, из-за чего мясники остановили лошадей, и на улицу высыпала толпа…»
. Заплатив шиллинг, Пипс умиротворил обиженных, хотя по началу речь шла об ущербе на 5 фунтов 40 шиллингов. По этой причине даже зажиточные люди часто предпочитали передвигаться по городу пешком.
Улицы Лондона в рассматриваемый период были не только транспортными артериями, центрами торговли, но и местами развлечения. Хотя часто развлечения, с нашей точки зрения, — сомнительные. Одним из самых любимых зрелищ была процедура повешения преступников. Наблюдать за ней любили не только простые люди, но и представители всех слоев горожан. Уже будучи ответственным чиновником Военно-морской коллегии, С. Пипс в 1664 г. наблюдал за казнью некоего Тернера: «…Заплатив шиллинг, забрался на колесо подводы и стал ждать, когда его вздернут»
. Надо сказать, что до казни оставался еще целый час. Пипс пишет, что за казнью следило от 12 до 14 тысяч человек. На Тауэр-хилл он наблюдает за въездом в Лондон русского посольства Петра Прозоровского и Ивана Желябужского (1662 г.)
. В другой раз описывает, какие старания прилагал, чтобы наблюдать въезд шведского посольства: «Из свойственного мне любопытства добрался до реки и отправился на веслах в Вестминстерский дворец, рассчитывая, что увижу, как вся процессия въезжает туда в каретах; увы, оказалось, что послы уже во дворце побывали и вернулись, и я вместе со своим слугой пустился за ними вдогонку по колено в грязи, по запруженным людьми улицам, пока наконец, неподалеку от королевских конюшен, не попалась мне на глаза испанская карета в окружении нескольких десятков всадников со шпагами наголо…». Заканчивает он эту запись следующим замечанием: «В грязи с ног до головы, сел в карету и отправился домой…»
. Хочу отметить, что запись относится к 30 сентября 1661 г., а на улицах Лондона, по словам Пипса, грязь по колено. Грязь появлялась не только в связи с непогодой, но и оттого, что горожане выбрасывали мусор прямо на улицы. Главными уборщиками мусора были собаки, нищие и вороны. Начиная со Средних веков, в Лондоне запрещалось убивать ворон, поскольку они склевывали мусор из уличных канав
. Особенно грязно на улицах было зимой. В январе 1660 г. Пипс пишет: «…Из-за жаркого солнца была сильная оттепель и грязно»
. Хотя нужно отметить, что во второй половине XVII в. зимой в Лондоне было довольно холодно. В декабре 1676 г. Д. Эвелин пишет: «Выпал такой глубокий снег, что мешал нам возвращаться из церкви»
. Через два дня — новая запись: «В Лондоне такой сильный снегопад, что я не помню, чтобы видел подобные»
. Через пять дней он записывает: «Снег еще идет, я не смог добраться до церкви»
. В дневнике Д. Эвелина в январе 1683, 1684, 1688 гг. отмечается, что Темза замерзла. По улицам во время дождя или в мороз было опасно ходить. Д. Эвелин 9 октября 1676 г. записал: «Отправился с женой к мисс. Годолфин посмотреть индийские диковинки в Блэкуолле. Улицы были скользкими, я упал на деревяшку с такой силой, что не мог ни говорить, ни перевести дыхание в течение некоторого времени»
. А если учесть, что улицы были плохо освещены, то это добавляло опасностей для пешеходов. С. Пипс в январе 1660 г записал: «…Проходя через каменную галерею, я упал в канаву, так как было очень темно»
. Как и в Средние века, отправляясь в путь в темную пору, горожанам приходилось полагаться или на сияние луны, или на свет факела. В декабре 1665 г. Пипс пишет: «Шел полем домой и при свете факела, который держал передо мной один из моих лодочников, читал книгу…»
.
Учитывая все вышесказанное о лондонских улицах, не удивительно, что местные жители старались больше передвигаться в пределах города по воде. Темза была транспортной артерией не только для торговых кораблей, но и для пассажирских и прогулочных лодок. С. Пипс сообщает, что в его время существовало не менее 10 тысяч лодочников, обслуживавших горожан. Он упоминает об ожесточенной конкуренции между владельцами лодок и наемных карет, о чем свидетельствует петиция, поданная от имени лодочников в парламент в начале февраля 1660 года
. Движение по Темзе было очень оживленным. Лодочники составляли сплоченную корпорацию во главе со старшинами и мастером, назначаемым мэром Сити. Чтобы работать лодочником, нужно было пройти обучение в течение двух лет, а затем продемонстрировать свое мастерство перед старшинами и получить свидетельство. Мэр Сити и олдермены должны были устанавливать плату за проезд. Например, в 1559 г. проезд на двухвесельной лодке от Лондона до Гринвича стоил 8 пенсов
. Передвижение по реке было гораздо более комфортным, чем в экипаже по городским улицам. С. Пипс постоянно упоминает о том, что во время поездки на лодке читает книги. В мае 1663 г. он записал: «По воде в Уатхолл — туда и обратно; всю дорогу не выпускал из рук небольшую книжку…»
. В мае 1667 г. отмечает: «Сел в лодку и поплыл в Барн-Элме, читая по пути только что вышедшую книгу мистера Эвелина об одиночестве»
.
Зимой, когда Темза замерзала, по ней можно было передвигаться и в каретах. Об этом часто пишет Д. Эвелин, который жил в Саутуорке, на южном берегу Темзы. И поскольку во второй половине XVII в. в пределах города был только один мост через Темзу, то переправа в карете всегда представлялась хлопотным делом. В начале января 1684 г. Д. Эвелин пишет в дневнике: «Я отправился через Темзу по льду, теперь ставшему настолько толстым, чтобы выдерживать не только уличные лотки, на которых жарится мясо, и различные лавки товаров по всей ширине реки, как в городе, но и кареты, повозки и лошадей, переезжающих через нее»
. В конце января Д. Эвелин делает еще одну интересную запись: «Мороз продолжается более и более суровый. Темза перед Лондоном все еще заполнена лотками всех видов торговли в виде улиц и лавок, наполненных товарами. Вплоть до печатного станка, где мужчинам и женщинам нравится получить напечатанными свои имена, а также ниже день и год, когда это печаталось на Темзе. Это баловство стало настолько всеобщим, что было приблизительно подсчитано, что печатник зарабатывал 5 ф. в день за напечатание только строки, 6 п. за имя, сверх того, что он получал за баллады и пр. Кареты курсировали из Вестминстера в Темпль, и от различных других причалов туда и обратно, как по улицам. Сани, катание на коньках, травля быков, лошадиные и каретные гонки, кукольные театры и интермедии, таверны и другие непристойные места (lewd places), так что казалось это триумф вакханалии или карнавал на воде…»
. Так что для лондонцев Темза была в буквальном смысле средой обитания. Она давала средства к существованию значительной части горожан, сосредотачивала вокруг себя жизнь всех жителей города.
