В Англии и в эпоху Реставрации преобладало аристократическое коллекционирование, в то время как на континенте собирателями были и богатые представители среднего сословия. Во второй половине XVII в. создание коллекций становится модным занятием для людей образованных, признаком хорошего вкуса, аристократизмом. Это нашло отражение в дневниках современников, например, Д. Эвелина. Описывая посещения своих друзей и знакомых, он очень часто упоминает различного рода коллекции, которые хранились либо в саду, если речь идет о скульптурах, либо в помещениях.
Элитарность художественного коллекционирования выливалась, прежде всего, в интерес к античному наследию. Путешествия по Греции и Италии давали возможность собирать произведения античной культуры — скульптуры, барельефы, «надписи», рукописи и прочее. Примером такой разнообразной коллекции может служить знаменитое собрание редкостей Томаса Хауарда, графа Арундела. Судьба данного собрания широко известна и является весьма драматичной. Граф Арундел начал пополнять его еще до трагических событий Гражданской войны. Войны и затем период протектората Кромвеля привели к значительному сокращению коллекции, ее распылению и даже уничтожению части экспонатов. В результате передачи коллекции в руки различных наследников, оставшаяся часть ее оказалась в пользовании внука графа Арундела Генри Говарда (Хауарда), который совершенно не интересовался коллекционированием и относился с доставшемуся ему наследию с полным безразличием. Судьба собрания могла быть еще более печальной, если бы в дело не вмешался Д. Эвелин: «Когда я увидел эти драгоценные монументы ужасно запущенными и разбросанными по саду и другим местам Арундел-Хауса, и то, как чрезвычайно разъедающий воздух Лондона портит их, я посоветовал ему передать их в Оксфордский университет. Он согласился доверить это мне»
. В 1678 г. Эвелин уговорил Генри Говарда, который был уже герцогом Норфолком, передать Лондонскому Королевскому обществу библиотеку своего деда. В своем дневнике Эвелин пишет: «Я не мог из-за уважения, которое я испытываю к семье, не уговорить герцога расстаться с ними (рукописями и книгами — Т.М.), поскольку не мог видеть, насколько он безразличен к ним, терпя священников и каждого, кто уносил их и распоряжался ими, как пожелает, так что множество редких вещей безвозвратно утрачены»
. В библиотеке графа Арундела было много греческих рукописей, а кроме того, средневековых редких книг: «Я доставил нашему Обществу помимо печатных книг примерно 100 рукописей, некоторые главным образом касаются Греции. Печатные книги, являющиеся старейшими изданиями, не менее ценны; я считаю их почти равными рукописям. Среди них больше всего авторов, напечатанных в Базеле до того, как иезуиты извратили их своим Индексом запрещенных книг»
.
Библиотека графа Арундела демонстрирует еще одну характерную черту собирательства рассматриваемого времени, то, что предметом коллекционирования были не только памятники античной истории, но и произведения ренессансной культуры — живопись, предметы прикладного искусства, медали, монеты и многое другое. Для людей второй половины XVII в. события и культура XV–XVI вв. уже были историей и вызывали живой интерес.
Другим примером элитарного характера коллекционирования может служить собрание Дж. Коттона, с которым ознакомился в 1668 г. Д. Эвелин. Он пишет: «Отправился с визитом к сэру Джону Коттону, который принял меня в своей библиотеке, полной MMS [манускриптов?], греческих и латинских, однако более знаменитой теми саксонскими и английскими древностями, собранными его дедом»
.
Но даже в конце XVII в. большая часть коллекций в Англии представляло собой кабинеты редкостей, подобные тому, который создал Джон Трэйдескант-старший
; именно его Элиас Ашмол
подарил Оксфордскому университету. Коллекцию начал собирать Джон-старший, а продолжил — его сын. И отец, и сын были садовниками, которые, занимаясь разбивкой садов для короля Карла I и английских аристократов, ездили за редкими растениями в дальние страны, такие как Россия, Турция, Алжир и др. Помимо растений они привозили с собой оружие, медали, монеты, картины и прочие раритеты, поэтому их дом прозвали «Ковчегом Трейдескантов».
Как уже отмечалось, коллекционирование в Англии второй половины XVII в. носило комплексный характер. В одной коллекции могли быть собраны книги, рукописи, рисунки, а также геологические, зоологические и медицинские экспонаты. В XVII столетии сосуществовали различные формы знания — старые и новые, профессиональные и любительские. Этот симбиоз накладывал отпечаток и на частные коллекции.
Так, Д. Эвелин, познакомившись с библиотекой мистера Элиаса-Ашмола, отметил, что она содержит кроме различных редких рукописей еще и коллекцию редкостей, например «гадов» (как пишет Эвелин), заключенных в янтарь
. Интерес к естественнонаучному коллекционированию не был случайным явлением, он стал следствием бурного развития науки в Англии, которая перестала быть занятием лишь академических кабинетных ученых. В научных центрах наряду с лабораториями, обсерваториями, мастерскими и библиотеками появились и естественнонаучные коллекции, размещенные в специальных помещениях. Но, как показывают источники, такие коллекции собирали и частные лица.
П. Файндлин отмечает, что «музей был одновременно предшественником новых экспериментальных подходов <…> и вотчиной аристотелевских изречений и магов, создающих секреты в своих лабораториях. Стоя на перекрестке между этими двумя несхожими научными культурами, музей обеспечивал общее для всех пространство»
.
Первые собрания редкостей еще мало напоминали современный музей. В рассматриваемый период экспонаты размещались либо на открытом воздухе, либо в галереях и кабинетах. Галерея — помещение, одна сторона которого представляла собой сплошные окна, а вдоль другой размещались экспонаты. Когда Д. Эвелин осматривал коллекцию «гипсовых изваяний и барельефов, помещенных среди деревьев» в летнем дворце королевы Елизаветы, он замечает: «Жаль, что они не взяты отсюда и не хранятся в более сухом месте; галерея была бы для них более подходящей»
.
Другим вариантом размещения коллекции был кабинет. Кабинет не был вытянутым в длину помещением и не имел большого количества окон. Такое название помещения для коллекции, возможно, происходило от шкафчика с множеством маленьких ящичков для хранения бумаг, карт, украшений и прочих мелких вещей. Эта форма шкафчика очень подходила для хранения античных предметов — монет, ювелирных изделий, гемм, а также естественнонаучных образцов. Позднее и само помещение, где располагалась коллекция, стало называться кабинетом
.
Подбор экспонатов в кабинетах — различный. Существовали специализированные кабинеты, где выставлялись произведения искусства, или естественнонаучные кабинеты, но чаще всего кабинет представлял собой сборную коллекцию уникальных и необычных предметов, которые должны были показать все многообразие мира. Именно поэтому среди экспонатов часто имелись вещи, доставленные из стран Азии, Африки и Америки. В конце декабря 1665 г. Д. Эвелин присутствовал на ужине у леди Мордант, в доме которой «была комната, полная изображений больших и малых, представляющих различные ремесла и занятия индийцев, а также их обычаи»
. В 1682 г. Д. Эвелин пишет: «Отправился навестить нашего доброго соседа м-ра Бохуна (Bohun), чей дом целиком является кабинетом всего изящного, особенно индийского; в холле имеются японские ширмы, приспособленные взамен панелей»
. Часто в состав такого собрания «редкостей» входили чучела диковинных для англичан птиц и животных, бивни слонов, яйца страусов, зубы акулы и прочее
.
