Книга Мейсенский узник, страница 14. Автор книги Джанет Глисон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Мейсенский узник»

Cтраница 14

Покуда король ждал ответа на прокламацию и письма летали между Дрезденом и Варшавой, Бёттгер продолжал ставить опыты, ища более успешные рецепты фарфора. Незадолго до того он получил образцы чистого белого каолина из месторождения, принадлежащего богатому землевладельцу Гансу Шнорру фон Карольсфельду. Месторождение располагалось в Ауэ, городке в саксонской провинции Фогтланд. Шнорр наткнулся на глину при добыче железа и безуспешно пытался использовать ее на своей фабрике по производству синего кобальта. Пабст фон Охайн в качестве горного инспектора Саксонии посетил Шнорра в 1708 году и, приметив необычайно тонкую белую глину, тут же отправил в Дрезден образец.

В ходе опытов Бёттгер обнаружил, что глина Шнорра превосходит кольдицкую по двум важным параметрам: она была пластичнее и при обжиге получалась белее, потому что содержала меньше оксидов железа. А вот в качестве плавня [9] он по-прежнему использовал алебастр, и это вызывало множество затруднений. Алебастр может служить плавнем только в узком интервале температур, который в печи поддерживать было невозможно, поэтому много посуды портилось при обжиге.

Дав добро на создание новой мануфактуры, Август установил строжайший надзор за Бёттгером, которого по-прежнему время от времени донимал напоминаниями о золоте. Для присмотра за его работой была создана комиссия из государственных чиновников. Вопреки желанию Бёттгера директором назначили Михаэля Немица, и теперь тот мог беспрепятственно отравлять отношения алхимика с королем. Зато две другие важные должности заняли его друзья: набор персонала поручили лейб-медику доктору Бартоломею, место смотрителя досталось Иоганну Мельхиору Штейнбрюку. Сам Бёттгер стал главным управляющим.

Рецепт белого фарфора все еще требовал доработки. Тем временем Бёттгер начал выпускать красную керамику на продажу, но и тут не обошлось без сложностей. В Юнгфернбастае выстроили новую печь, лучше и вместительнее прежних, и неожиданно возникло затруднение: не хватало опытных работников. Изобретенный Бёттгером материал надо было превратить в творения искусства, однако мастера, обладающие необходимыми навыками, не спешили ввязываться в это рискованное предприятие. Объявление о найме гончаров, вывешенное на двери дрезденской ратуши, не возымело действия: никто не пришел. В отчаянии Бёттгер прибег к своим знакомствам и уговорил придворного мастера Фишера заняться красным фарфором. Фишер прекрасно знал, что к Бёттгеру никто не идет работать, и не преминул этим воспользоваться. Он затребовал себе огромное жалованье. Бёттгер, не имея другого выхода, принужден был согласиться на все условия.

За несколько недель продукции изготовили столько, что для нее перестало хватать места. Доктор Бартоломей выделил под склад свободную комнату в своем доме, но это была лишь временная мера. Предстояло решить, как и где продавать готовые изделия. Новейшие предметы роскоши обычно везли на Лейпцигскую пасхальную ярмарку, куда съезжались богачи со всей Германии и даже из других стран. Для дебюта красного фарфора лучше места было не сыскать. Дирекция организовала внушительный стенд, на котором представили новый чудесный материал, а также продукцию фаянсовой фабрики. Белый фарфор, главное из всех достижений, тоже выставили, но не продавали.

Стенд привлек к себе большое внимание; по сообщениям прессы, он собрал множество посетителей, и все восхищались исключительной красотой выставленных предметов. Лейпцигская газета от 14 мая 1710 года в самых восторженных выражениях описывает «кувшины, чайные чашки, турецкие кофейники, бутыли и другие предметы, годные как для практического использования, так и для украшения стола… иные из них необычайно прочны и видом напоминают яшму… огранены и замечательно блестят… есть лакированный красный сосуд, не уступающий лучшим японским образцам».

Увы, как к своему огорчению убедился Бёттгер, мода на фарфор, как и на любой другой вид искусства, возникает не сразу. Дебют революционного красного фарфора не принес ожидаемого успеха. Было продано всего несколько изделий, заказов поступило меньше, чем Бёттгер рассчитывал, и в целом поездка на ярмарку обернулась значительными убытками.

Тем не менее дирекция решила не сдаваться. Наняли торговых представителей для продажи нового фарфора на других крупных ярмарках Германии и Европы. В июне продукцию мануфактуры выставили на Петропавловской ярмарке в Наумбурге на реке Заале. Не в силах побороть искушение похвастать открытием перед Пруссией, дирекция направила в Берлин торгового агента с лучшими образцами товара. Трудно вообразить чувства тамошних придворных, когда выяснилось, что изысканные чаши, вазы, блюда и статуэтки — прямой итог охоты на юного талантливого алхимика, которую десять лет назад устроил их король.

По мере того как производство расширялось, становилось ясно, что для полномасштабного выпуска белого фарфора нужно больше места. Вопрос был в том, где открывать завод. Альбрехтсбург, стоящий на неприступной скале и пустовавший с тех самых пор, как в 1705 году Бёттгера перевели в Кёнигштейн, подходил как нельзя лучше: замок несложно охранять, а значит, конкурентам не удастся выведать секрет. Близость к реке давала дополнительное преимущество — возможность доставлять дрова баржами по воде.

В июне 1710 года новый фарфоровый завод перенесли в Мейсен. Бёттгер, впрочем, по строгому указанию короля, остался узником в Дрездене.

Глава 7
Пламя случая

Дабы елико возможно сохранить это искусство в тайне, мейсенский завод… сделали недоступным для всех, кроме самих работников, а секрет смешения и подготовки ведают лишь немногие из них. Они содержатся как узники и подлежат аресту, если выйдут наружу; соответственно у них там есть домовая церковь и все необходимое.

Джонас Ганвей. Исторический обзор британской торговли на Каспийском море. 1752.

Несмотря на поддержку короля, успех давался с трудом. Весь первый год после переезда фабрики в Альбрехтсбург Бёттгера преследовали неудачи, а само ее существование постоянно было под угрозой.

Не хватало денег. Бёттгер как управляющий мануфактурой лично отвечал за ее долги. Химик он был талантливый, а вот управленец — никудышный; бухгалтерия велась из рук вон плохо, долги Бёттгера путались с долгами мануфактуры. Король положил ему жалованье, которое должно было покрывать издержки и личные расходы, но деньги либо вовсе не выплачивались, либо выплачивались не полностью. Враждебно настроенные биографы обвиняли его в махинациях; впрочем, скорее всего финансовая неразбериха была обусловлена неопытностью самого Бёттгера и двурушничеством таких, как Немиц, который не упускал случая воспользоваться просчетами неумелого администратора.

Август подолгу, иногда по несколько месяцев кряду, жил в Варшаве, и жалованье работникам мануфактуры постоянно задерживали. Даже когда король о них вспоминал и поручал главе казначейства погасить долг, выплаты обычно откладывались из-за отсутствия денег. В итоге возникали беспорядки среди рабочих, которые по-прежнему были на положении узников и не могли покидать замок, когда им вздумается. Вынужденные неделями, а то и месяцами трудиться бесплатно, они периодически выходили из повиновения и раз даже, нарушив запрет, отправились в Дрезден, где остановили короля во время утренней конной прогулки. Тогда жалованье выдали, однако не всякий раз дело заканчивалось так благополучно.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация