А Володя с удовольствием наблюдал, как с каждым новым глотком бледнеет и пьянеет его эскулап.
Когда же от пятнадцати кружек осталось пять.
Володька вместе с Бонифацием – неформальным лидером бичей – отошел отлить.
– Чего-то твой дружбан уже захорошел, – глубокомысленно заметил Бонифаций, отряхиваясь.
– Да, слабоват оказался. Волнуюсь я за него. Домой может не доехать.
– Возьми его к себе в общагу.
– Да не могу я сейчас с ним возиться! Дела у меня.
– Дела сердечные? – лапидарно спросил Бонифаций.
– Ну.
– Нельзя откладывать, – важно кивнул юный пьянчуга.
– Слушай, может, заберете чувака с собой в общагу?
– А на что он нам?
– А он вам водки купит.
– Да он сейчас до магазина не дойдет.
– А вы сами сходите.
И Володька протянул Бонифацию красный червонец.
Для того десятка была огромной суммой – примерно как для Володи с Валерой кошелек в «Зарядье». Студент важно кивнул:
– Угостим твоего дружбана. И спатеньки его уложим.
– Только не бросайте его.
– Такие слова мог бы мне и не говорить.
Троица и вправду отличалась гипертрофированной заботой о вышедших из строя товарищах. Друзей они никогда на поле боя не бросали – доставляли в общагу, даже когда собутыльник не открывал уже глаза и не шевелил ногами. Но, может, к новому человеку они окажутся не столь внимательны…
Быстренько распрощавшись с Эдиком, Володя отвалил из пивной.
Итак, пьянчужки доставят лекаря в общагу. А там… Вовка, не скроем, подумывал: а не сообщить ли ему в оперотряд о пьянке? Но от идеи отказался. Во-первых, это означало подставлять своих, а Бонифаций со товарищи были, в общем, своими, да притом и безобидными ребятами. Во-вторых, неизвестно, в какой конкретно комнате осядут бичи. В-третьих, Володьке претила сама мысль о стукачестве.
В итоге он решил пустить дело на самотек. Или, как писали в дореволюционных романах, положиться на волю божью.
Сам же он предпочел удалиться с места возможных событий и в одиночестве отправился на Котельническую, в кинотеатр «Иллюзион» – там как раз шел американский довоенный, черно-белый фильм «Кинг-Конг».
Вечером комиссар приехал в общагу поздно и лег спать.
А уже назавтра выяснилось, что его план дал блестящий результат. Эдик и впрямь оказался с гнильцой. И сам эту гнильцу вывалил на всеобщее обозрение.
Троица алканавтов аккуратно доставила лекаря в общагу. По пути закупили портвейну.
В общежитии пьянка продолжалась. И в какой-то момент эскулап скрылся из глаз.
Бонифаций его отсутствие заметил и, верный товарищескому долгу, спустя четверть часа отправился его искать. В коридоре он стал свидетелем следующих событий, но не успел им помешать.
Медик вдруг сорвал мирно висевший на стене огнетушитель, ловко перевернул его – и начал поливать стены.
Сбежался народ. Кое-кому из собравшихся тоже досталась порция пены.
Пустой огнетушитель Эдуард выбросил в пролет лестницы.
С большим трудом Бонифацию, Феликсу и Константе удалось утихомирить юного пожарного, отвести в комнату и уложить спать.
А уже на следующий день телега с красочным описанием буйств молодого медика полетела в его институт.
Его исключение из заграничного отряда МЭТИ было предрешено.
Спустя неделю, правда, отчислили из вуза и хозяина комнаты, где творилась пьянка, – Бонифация. Но он, во-первых, и без того висел на волоске. А потом, утешал себя Володька, недаром сказано (советским вождем, между прочим): «Лес рубят – щепки летят».
В итоге в стройотряде «Дрезден-79» образовалась вакансия врача.
Ее потребовалось срочно заполнить, пока кандидатуры бойцов еще не утвердил институтский партком.
По этому поводу командир и комиссар восточногерманского стройотряда срочно встретились в курилке близ той кафедры, где вожак вот уже в течение пяти лет являлся аспирантом.
– Есть у меня на примете одна кандидатура, – сказал Володька, затягиваясь дефицитной «Явой». – Хорошая девчонка. Второй мед, четвертый курс. Некапризная и готовит хорошо.
– Твоя, что ль, чувиха?
– Не, соседа моего по комнате, Валерки. Он тоже едет.
– Похвальная забота о друге, – хмыкнул командир. – Как зовут герлу? – Командир, чтобы показать, что он страшно близок к студенчеству, время от времени, к месту и не к месту, употреблял молодежный жаргон.
– Лилия Велемирская.
– Лилия? – скривился командир. – Велемирская? А как у нее с пятым пунктом?
– Все чисто, я специально узнавал.
– Ну, давай тащи документы на свою девчонку. Копаться да выбирать у нас времени нет.
…Вот так друг и сосед по комнате получил от Володьки роскошнейший подарок. Теперь Валерка не просто ехал за границу. Он отправлялся за рубеж с любимой.
Молодой артист даже думать боялся – однако все равно само собой мечталось… Вот они идут с Лилькой по готической улице… Заходят в кабачок, и кельнер притаскивает им по бокалу запотевшего настоящего немецкого пива… Посещают универмаг, где видимо-невидимо товаров, и он выбирает и дарит своей девушке красивое платье – а, может, даже купальник…
Документы на Лильку, вместе с прочими, были поданы в партком.
Наступили первомайские праздники.
Обычно иногородние студенты разъезжались на эти несколько дней по домам. Финансы позволяли. К примеру, билет до Горького, с пятидесятипроцентной студенческой льготой, стоил пять с полтиной – чуть дороже бутылки водки и гораздо дешевле коньяка.
Но на тот Первомай Валерка домой не поехал.
Не хотелось ни на один день расставаться с Лилей.
Пришлось вызвать на переговоры маму. Наврать, что образовался хвост по промышленной электронике, и надо срочно сдать три контроши. Мама поахала, погрустила, рассказала, каких пирогов собиралась напечь – но что она могла поделать?
А Валерка вместе с Л идей, а также несколькими друзьями из агитбригады, и друзьями этих друзей, отправились в поход по Подмосковью.
Оля-Ундертон, кстати, сначала тоже собиралась, а потом от путешествия отказалась – сослалась на домашние хлопоты: «Предки картошку заставляют сажать».
Оставшийся народ решил сплавляться на байдарках по Пахре. В компании имелась пара завзятых походников, у которых и байды, и палатки, и опыт наличествовали.
Валерке с Лилей оставалось лишь разыскать в столичных пунктах проката и абонировать по рюкзаку и спальнику, да провизией запастись. Лилька – вот молодец! – достала где-то не только настоящей тушенки, но и – о чудо! – палку сырокопченой колбасы.
