В руках Володя держал пакет модного супермаркета. На кухне он выгрузил оттуда самую дорогую водку, коньяк и упаковку черного пива, завезенного из Германии.
– У тебя закусить-то чем найдется?
– Поищем.
Валерка довольно споро (сказался многолетний опыт холостяцкой жизни) выставил на стол рюмочки, пивные кружки, а также вывалил на тарелку нарезку колбас, копченостей и окороков. В какой-то момент создалось впечатление, что и не канули никуда эти двадцать пять лет. Все как в студенческие времена: два друга собрались покеросинить, засандалить, обозначить.
– Помнишь, – спросил Валерка, – как Сашка Лодкин собирал синонимы к слову «выпить»? Сколько он их набрал? Больше ста?
Володя поморщился:
– Ты не отвлекайся. Разливай давай.
– Что ты желаешь пить в это прекрасное летнее утро? Коньяк? Водку? Пивка? Или, может быть, – у меня есть, – шампанского?
– Водяру давай.
Я вообще-то уже много лет в завязке, но по такому случаю.., Валерка разлил по штофам водочку. Водка, принесенная старым товарищем, оказалась ледяной.
Наверное, у него в лимузине имеется холодильник.
– Давай не чокаясь.
Володька опрокинул в себя рюмку. Валера последовал его примеру. Выдохнув, отдышавшись и закусив куском ветчины, спросил:
– А почему не чокаясь? Что, кто-то умер?
– Пока нет, – лапидарно ответил Володя.
А потом достал из штанов, из-под рубашки навыпуск, пистолет. Аккуратно положил его на стол. В луче солнца, проникшего сквозь давно не мытые окна, сверкнул огромный бриллиант в его перстне.
Валерка совершенно спокойно спросил:
– Ты что, явился меня убить?
– Боишься?
– Нет, – пожал плечами хозяин.
– Почему?
Глаза Володьки жгли, буравили, просвечивали.
– Может быть, пришла пора. Я прожил долгую, а временами и интересную жизнь.
Гость разлил еще водки. Былые друзья, опять не чокаясь, выпили. Володя заглатывал огненную воду словно ситро, ни на секунду не меняясь в лице.
– Интересную жизнь, говоришь? – усмехнулся он. – Ну да, ну да, – голос его зазвучал саркастически. – Ты пил запойно. Торговал кроссовками в Лужниках. Ездил в шоп-туры за тряпками в Стамбул. Ремонтировал чужие квартиры. Жена десять лет назад изменила тебе с каким-то прохвостом, а живешь ты в панельном доме на краю Москвы. И трудишься сторожем на автостоянке. И платишь за учебу дочери в вузе. А видишься с ней раз-два в месяц. Чаще ее мать не позволяет, да и она сама не рвется… Как видишь, я очень много о тебе знаю… – И протянул саркастически: – Да, у тебя очень-очень интересная жизнь.
– Не тебе судить, – буркнул Валерка.
– А кому же?
– Не знаю кому, но не тебе.
– Почему же не мне-то?
– А ты – ты чем можешь похвастаться? Особняком? Лимузином? Отпуском на Сейшелах?
– И этим – тоже, – деловито кивнул Володя, подхватывая руками и жуя колбасу. Брезгливо поморщился и вытер руки о кухонное полотенце (кухня у Володьки была шесть метров, поэтому достать до полотенца можно было, не вставая с табуретки). – Ты б вилки, что ли, дал. И хлеб.
– Хлеба у меня нет. Вилки – пожалуйста.
Так же, не поднимаясь с места, Валерка достал из ящика и бросил на стол две вилки. Володя налил по третьей.
– Частишь, однокурсничек, – заметил Валера.
– А что – ты пить разучился?
– Говорю ж тебе – я совсем бросил.
– Значит, и со здоровьем у тебя нелады, – с удовольствием произнес гость.
Он заглотнул еще одну рюмку. Создавалось впечатление, что он выполняет предписанный и привычный ритуал, и, изрядно не выпив, просто не может общаться.
– Да во всем у меня лады, – поморщился Валерка. – И радости у меня в жизни было не меньше твоего, уж поверь.
– У тебя-я? – иронически протянул гость. – Ну-ка, ну-ка. Послушаем.
– Да иди ты.
– Значит, нечего сказать.
– Лучше ты, Владимир Батькович, похвастайся: сколько у тебя миллионов. И что тебе пришлось делать на пути к ним. Сколько раз ты предавал. И продавал. Людей – продавал. И хитрил. И – убивал.
– Почему ж так сразу: убивал? – хохотнул Володя.
– Да потому что в нашей стране иначе состояние не наживешь. Я это точно знаю.
Владимир задумался, словно припоминая что-то. Или подсчитывая в уме.
– Да никого я вроде не убивал… – протянул он неуверенно. – Во всяком случае, спусковой крючок своей рукой ни разу не нажимал.
– Ну, да, за тебя это делали наемные убийцы.
– Ой, блин! – взорвался гость. – Что бы ты понимал в этой жизни, дешевка! Живешь тут в дерьме-и еще других поучать пытаешься!..
Он в сердцах звезданул ладонью по столу. Брякнули рюмки, тарелки, бутылки.
– Ладно, – выдохнул он, выпустив пар. – Я не за этим сюда пришел. Не для того, чтобы учить тебя жить. Но и не за тем, чтобы меня поучали.
Гость, забыв о политесе, налил только себе еще рюмку и махом ее выпил.
– А зачем же ты пришел? – поинтересовался хозяин.
Володька кивнул.
– Скоро узнаешь.
Встал с табуретки, потянулся. Подошел к окну, глянул на безрадостный пейзаж за окном: серые многоэтажки, заводские корпуса и гаражи.
От присутствия громадного Вовки скромная Валеркина кухня казалась вдвое меньше.
Володя взял лежащий на холодильнике, на почетном месте, осколок тарелки. На нем виднелись буквы: «ХРЕБ… Режисс.Корч…»
Старый товарищ свысока поинтересовался:
– А это что еще за бой посуды ты хранишь?
– Это, между прочим, тарелка с нашего фильма. Ее разбили о штатив в первый день съемок. Традиция такая. А я в этом фильме играю главную роль.
– С гонораром три стольничка баксов за съемочный день? – снова ухмыльнулся Володька. – Как видишь, я действительно очень много о тебе знаю… О да!.. Ура!.. Слава, наконец-то, нашла героя. Это она тебя в кино устроила?
Гость сел и снова вперился в лицо Валерки своими буравчиками.
Разговор наконец-то вырулил на тему, которую хозяин ждал с самого начала: на Лилию.
– Нет, не она, – спокойно ответил Валерка.
– Да брось! Я же свой, мне-то можно признаться.
– Ты же так много обо мне знаешь! Почему это не выяснил? Или на пушку берешь?
– Я знаю, что ты с ней встречался. Четыре раза. В том числе однажды – в этой своей квартирке. Интересно, она не сблевала от здешнего убожества?
