– Надо же, и правда пришла. – Сусликова, сидевшая во главе длинного стола, скучающе поднялась с места. То, как вокруг неё маревом замерцал щит, я заметила даже в окружавшей нас полутьме. – И что, неужто невидимых друзей не прихватила?
Предусмотрительная, гадина. Как я и думала.
– Нет, – тихо ответила я.
– Ну смотри, – Сусликова демонстративно, выжидающе скрестила руки на груди. – Если на меня сейчас кто-нибудь выпрыгнет, можешь с ним попрощаться.
Я смотрела на Лода, лежавшего в гексаграмме, слабо сиявшей на полу изумрудной вязью. Кроме стола, стульев и нескольких узких окон, даже не застеклённых, в комнате не было почти ничего, так что места для гексаграммы на полу осталось хоть отбавляй. Колдун был без сознания: ресницы на бледном лице подрагивают в беспокойном сне, руки беспомощно раскинуты по полу. При взгляде на его распухшие пальцы под сердцем вновь полыхнул огонь, яростное пламя ненависти…
Призрачное ощущение чужих ладоней, сжимающих мои. Очертания комнаты, на миг дрогнувшие.
Тихо… контроль, контроль.
– Я пришла одна. Не хотела подставлять его под удар.
Сусликова удовлетворённо склонила голову.
– Что, неужто у нашего Эйнштейна не нашлось хитрых трюков?
– Не нашлось.
Я уже шептала.
– А кто обещал мне медленную и мучительную смерть? Что, силёнки переоценила?
– Я… я у тебя, Сусликова. Ты победила. – Я опустила голову. – Теперь отпусти его. Пожалуйста.
Сусликова ухмыльнулась. Подступив к магической клетке, начертила в воздухе руны.
Когда она вновь повернулась ко мне, Лод открыл глаза. Мигом приподняв голову, судорожно огляделся, заметив меня, дёрнулся к краю гексаграммы. Подняться на ноги явно не мог, привстал на локтях – я старалась не думать о той боли, что причиняют ему переломы – и лишь стукнулся лбом о невидимую стену. Губы колдуна разомкнулись: он что-то прокричал, но я не расслышала, что. Та же стена, что не давала ему выйти, не давала мне услышать его.
Зато он слышал меня.
– Тише, Лод, – я сказала это спокойно, заставив его замереть, мучительно вглядываясь в моё лицо. – Так надо. – Вновь посмотрела на Машку. – Я жду.
Тут она позволила себе рассмеяться.
– Ты что, правда поверила, что я его отпущу?
Я замерла, глядя на лицо под рыжими кудрями, которое озарили отблески огненного клинка, вспыхнувшего в её руке.
Ожидаемо.
– Я… не… – я шумно сглотнула, – зачем он тебе?!
– Как – зачем? Я так поняла, у тёмных он большая шишка. Внучок Ильхта Злобного… значит, не только тебя можно на него приманить. Если что, скажу, ты на меня с кулаками с ходу кинулась, а я малость психанула. Всё равно о тебе никто особо плакать не станет. – Она облизнула губы. – Конечно, в конце концов я его всё равно убью. Если б не ты, не вы двое… лезли и лезли всюду, каждой бочке затычки, мать вашу… у светлых бы всё получилось. Но когда вы исчезнете…
– Нет! – я отчаянно рванулась, извиваясь в щупальцах элементалей. Сердце драли огненные когти, когда я видела, как Лод бьётся в магической клетке, тщетно пытаясь вычертить руны сломанными руками, беззвучно выкрикивая что-то. – Нет, убей меня, но его отпусти! Это я тебе нужна, я твой…
– Не волнуйся, убью. У него на глазах. Сейчас. И даже мучить не буду. Сначала я думала убить его у тебя на глазах… потом передумала. Из-за всего этого. Ты ведь ценишь холодный расчёт, Белоснежка? – она подошла ближе, оставив гексаграмму с Лодом за спиной. – Это ты испортила мою сказку. Ты пролезла сюда вместе со мной, ты стала моим врагом, ты раз за разом вставала у меня на пути. Но убирать надо вас обоих… Да, главное – убрать вас. И всё пойдёт на лад.
Прости, Лод…
Я отвела взгляд от гексаграммы. Затихнув, смотрела, как бывшая однокурсница поднимает кровавый двуручник, занося его над моей головой: вид у неё был абсолютно, окончательно, бесповоротно безумный.
Наверное, мне стоило бы пожалеть бедную девочку, вместо типичной сказочки про попаданку угодившую совсем в другую историю. Спятившую в ней же.
Только вот всю жалость во мне уже выжгло.
– Я же говорила, Белоснежка, – прошептала Сусликова, и зелень в её глазах засияла торжеством. – Добро всегда побеждает.
Клинок опустился, – но за миг до того, как огненное лезвие коснулось моей шеи, за миг до того, как я наконец отпустила контроль, мои губы всё-таки скривила предательская улыбка.
Мир поглотила чернота.
И я исчезла.
…а потом открыла глаза в полутьме винтовой лестницы и, убедившись, что полностью перехватила контроль, бойко побежала вниз по ступенькам.
Яростный женский вопль был слышен даже отсюда.
Лестница привела к арке в стене – совсем рядом с комнатой, в которой я оставила Сусликову. Вынырнув оттуда, я добежала до двустворчатых дверей. Посмотрела на две кучи земли, в которые за ненадобностью превратились элементали, немногим ранее притащившие меня сюда.
Постучав по дверному косяку, прислонилась спиной к стене напротив.
Должно быть, какое-то время Сусликова ещё таращилась на опустевшую гексаграмму. Я почти видела это: непонимание и отрицание в её глазах. То, как она смотрит на место, где только что был Лод, и место, где только что была я – не в силах поверить, что мы оба просто исчезли.
Бедняжка слишком увлеклась убиением меня. Поэтому не увидела, как за её спиной в гексаграмму скользнул Акке, чтобы, шепнув Лоду пару слов, стянуть с руки колдуна управляющее кольцо и заменить на другое. Акке, которого фантомная я протащила в собственной тени.
Как только на пальце Лода вместо управляющего кольца оказалось следящее, призвать его для Морти труда не составило.
Ждать пришлось, наверное, с минуту, но в конце концов двери резко распахнулись, и Сусликова предстала передо мной – тяжело дышащая, с мечом наготове. Увидев меня, остолбенела.
– Прости, но один хитрый трюк у меня в запасе всё-таки был. – Я спокойно встретила её взгляд. Поверх её плеча обозрела комнату, где остались лишь элементали, застывшие земляными истуканами, да ненужная больше гексаграмма. – А… мне кажется или твой рычаг давления на нас исчез?
Меч расчеркнул воздух кровавой зарницей.
На сей раз я не успела отпустить контроль. Поэтому вылетела сознанием из этой иллюзии, ощутив некие неприятные мурашки в области шеи. На миг вновь увидела перед собой черноту закрытых век, услышала негромкий изумлённый голос Лода, ощутила холод камня, на котором сидела, и ладони Альи, сжимающие мои руки – мои реальные руки…
По тонкой ментальной ниточке нащупав другую иллюзию, ждавшую своего часа, вновь вынырнула из собственного тела – и нырнула туда.
Сложно было только в самые первые разы. Те, что состоялись у меня пару часов назад в качестве тренировки, в Мирстофе, под чутким руководством Альи. Всё равно что в полной темноте пытаться перейти в одну из комнат по соседству с твоей, приветливо зазывающих отблесками путеводных маячков. Сначала теряешься, бредёшь медленно, на ощупь, боясь оступиться; но как только поймёшь, что путь свободен, набираешься смелости и бежишь. А с самоконтролем, необходимым, чтобы не вылететь из иллюзии раньше времени, у меня всегда было хорошо.
