К тому моменту, когда в составе свиты Повелительницы она отправилась на переговоры с тёмными, её палец украшал заветный перстенёк.
Её уговаривали остаться в Солэне. Не родители, Повелительница. Дилль настояла, что не покинет свою обожаемую госпожу в этот смутный час. Пришлось даже расплакаться, чтобы ей уступили: покойная жена Фина была сентиментальна, и чужие слёзы трогали её. В итоге Дилль всё-таки оказалась в замке Матхниз, где впервые увидела дроу. Живых, настоящих: с волосами цвета звёзд, с глазами цвета янтарной луны, с кожей цвета сумерек…
Истинные тёмные, дети ночи и богини Тунгх.
Они улыбались, и эти улыбки завораживали и пугали. Особенно улыбка их Повелителя, наследника Тэйранта, от которого ни на шаг не отходил его придворный колдун, наследник Ильхта. И когда эта парочка представилась, среди светлых пронёсся настороженный ропот.
Это окончательно убедило Дилль в правильности её решения.
Поцарапать Повелительнице руку, когда та вместе с Дилль отлучилась в уборную, труда не составило. Внутреннюю сторону ладони, оставив длинный, не слишком глубокий, но заметный порез. Потом пришлось, быстро повернув камень обратно, долго извиняться за гнусного ювелира, который сделал слишком острыми «лапки», держащие малахит, – но Повелительница, как и ожидалось, не придала царапине никакого значения. Промокнула платком и забыла.
Лёмун – весьма любопытная штука. Попадая в рану, не заставляет её ни излишне кровоточить, ни болеть; и лишь к моменту смерти по коже вокруг расползаются неприятные, неестественные синие прожилки. И когда Хьовфин в отчаянии попытался вернуть супругу к жизни, конечно же, он их заметил.
Авэндилль не видела бойни. Она собиралась под каким-нибудь предлогом ускользнуть из зала к тому времени, когда яд должен был подействовать, однако боги определённо ей благоволили: вскоре после того, как они вернулись на пир, Повелительница сама предложила Авэндилль отправиться в покои, уготовленные для сна. Мол, у неё слишком усталый вид.
Что Дилль и сделала.
О случившемся дальше она только слышала. От тех, кто выжил. Когда светлые набросились на дроу, те попытались прорваться к выходу из зала, но противников, одержимых желанием отомстить за вероломство, было слишком много, а возможность удрать с помощью магии тёмным отрезали защитные чары древнего замка. Тогда наследник Ильхта сотворил одно из заклятий своего предка: проклятие Дойданс, о котором пели в легендах, волну смертоносного сизого тумана, способную разом оборвать сотни жизней. Большая часть светлых погибла в тот же миг, и правители людей оказались среди них, но придворный колдун Хьовфина тоже ни на шаг не отходил от своего Повелителя. Он прикрыл владыку от опасности, поставив барьер, защитивший от проклятия и Фина, и его братьев. Увы, это стоило ему жизни: слишком мощной магии пришлось противостоять, слишком много энергии он отдал волшебному щиту. Его жена погибла чуть позже, когда дроу, расчистив себе путь, всё же выбрались из зала – прямиком в окружение пяти сотен светлых воинов, праздновавших заключение мира в шатрах вокруг замка. Она потратила все силы, чтобы сломить защитные барьеры тёмных колдунов: умерла, но сломила, позволив светлым покончить с дроу.
Конечно, Дилль было жаль всех, кто погиб там. Пусть эти жертвы были необходимы, но ей было жаль их, и тех двоих магов тоже. С другой стороны, они просто исполнили свой долг… до конца, как и положено придворным колдунам Повелителя. Наверное, поэтому и Фин, и его братья, и его сыновья с детства так привечали их сына, этого неуклюжего мальчишку Восхта. В благодарность.
Впрочем, с возрастом он и правда проявил себя неплохим колдуном.
Людям не повезло. Защитники их владык тоже пытались спасти тех, кому клялись в вечной верности, но оказались не так сильны. И позже Дилль поняла: если Советник и правда умышленно подарил ей идею про счастливое избавление от соперницы… Сама Дилль рассчитывала, что её Повелитель уцелеет стараниями магов и гвардейцев, – а вот старый интриган наверняка надеялся, что человеческий правитель не переживёт эту передрягу.
Качнув головой, эльфийка вернулась мыслями в настоящее. Спрятав малахитовый перстень под другие драгоценности, с негромким щелчком закрыла шкатулку.
Фин такой добрый… даже не убил Фрайна за то, что тот недосмотрел за принцами. Слишком любит своего маленького братика? Или не слишком сильно был привязан к сыновьям? Что ж, пусть не всё идёт как задумано, но боги определённо ей подыгрывают.
И, прежде чем отправиться исполнять обыденные ежевечерние ритуалы, Авэндилль подумала, что в долгом достижении цели определённо есть своя прелесть.
Во всяком случае, по окончании этой многолетней игры её жизнь определённо станет намного скучнее.
* * *
Возвращения принцессы ждали молча. Дэнимон – нетерпеливо меряя шагами комнату; Лод – рассеянно прикрыв глаза, точно в полудрёме; я – так и сидя на мягкой ручке кресла по соседству с колдуном.
И когда тот резко поднялся на ноги, я подскочила.
– Алья, – имя Повелителя Лод почти выплюнул. – Алья!
За этим последовала короткая пауза, в которую колдун смотрел в пространство, а мы с принцем – на него.
– Призывай всех нас, – Лод бесцеремонно вздёрнул меня за плечи, чтобы привлечь к себе. – Быстро!
По его тону я поняла всё ещё прежде, чем нас увлекло завихрившееся пространство. То, что с принцессой случилось нечто очень нехорошее.
И это нечто, как ни странно, не вписывалось в планы колдуна.
Я едва ощутила под ногами твёрдый пол, а Лод уже рывком отстранился, кинувшись куда-то вперёд. Спустя пару мгновений, уняв головокружение, я осознала, что нас перенесли в башню Повелителя, в проходную комнату с овальным столом. Алья с Лодом стояли на коленях, склонившись над принцессой – неподвижной, хрипло дышащей, лежащей на полу, безжизненно свесив голову набок; белая пена вокруг её губ определённо была плохим признаком.
Отравили?! Как? Кто?..
– Морти! – закричал Повелитель дроу, и крик этот был страшен. – Морти, сюда!
Принцесса дроу выглянула из своей спальни почти мгновенно. За пару секунд оценила обстановку, нырнула обратно – и выскочила к нам, сжимая в руках чёрный ларец.
– Что с ней? – вскрикнул Дэнимон.
– Яд, – коротко ответил Лод. Он уже вёл над телом девушки расправленной ладонью, сканируя её знакомым серебристым сиянием. – Морти, это «Ночной покой». Смешали с ауменье.
Щёлкнув пальцами, колдун поставил на пол рядом с собой глубокую серебряную миску. Вычертил в воздухе несколько рун, и в миске вместо пустоты всплеснулась отвратительная жидкая субстанция – розовая, с разно-цветными кусками полупереваренной пищи.
Хвала магической медицине. Никакой рвоты, никаких промываний желудка. Зачем, если можно просто напрямую вытащить оттуда всю гадость?
– Морти, зелье.
Дроу, сидевшая рядом, протянула колдуну уже приготовленную непрозрачную склянку:
