– Дэвид, – одернул его отец.
– А что такого? Он спросил – я ответил.
Настроение в комнате едва ощутимо переменилось. Саймон с Дианой переглянулись, затем наступила тишина.
– Значит, Линда, вы – флорист, Дэвид учится. А чем занималась Андреа? – спросила Мосс.
– Андреа была помолвлена, готовилась выйти замуж, – с нескрываемой иронией в голосе ответила Линда.
– Довольно! – взревел Саймон. – Я не желаю слышать, как вы двое злословите, это невыносимо! Андреа погибла. Ее убили! А вы здесь острите на ее счет!
– Я тут при чем? Это Линда, – сказал Дэвид.
– Ну да, всегда я крайняя. Всегда Линда…
– Андреа была красавица, – произнес Саймон, не обращая внимания на детей. – Но дело даже не в этом. Всюду, где бы она ни появилась, все вокруг начинало сиять. Она была прекрасной, чувствительной девочкой, и… и… свет ушел из нашей жизни.
Атмосфера в комнате снова изменилась. Семья, казалось, сплотилась, стала единым целым.
– Что вы можете рассказать нам о подруге Андреа Барборе Кардошовой? – спросила Эрика.
– Думаю, ближе подруги у Андреа не было ни до, ни после, – отвечала Диана. – Она даже ездила с нами на отдых. Какое-то время они были близки, а потом она исчезла. Андреа сказала, что Барбора просто уехала.
– Вам известно куда?
– Нет. Она не оставила адреса, не отвечала на письма Андреа по электронной почте, – объяснила Диана.
– Вам не кажется это странным?
– Конечно, это странно. Кажется, она из неполной семьи. Мама у нее болела. Ну и, конечно, людям свойственно рано или поздно не оправдывать ваши ожидания…
– Они поссорились?
– Возможно. Хотя Андреа… она не стала бы лгать о таких вещах. Сказала бы нам. Андреа думает… думала… что Барбора ей завидовала.
– Распечатки звонков с телефона Андреа охватывают период только с июня 2014 года, – заметила Эрика.
– Да, свой прежний телефон она потеряла. Тем она пользовалась с тринадцати или четырнадцати лет, – объяснил Саймон.
– Вы ей купили новый?
– Да.
– У вас есть номер ее прежнего телефона?
– Зачем он вам?
– Так положено.
– В самом деле? Мне казалось, распечаток за восемь месяцев вполне хватило бы… – Они видели, что Саймон начинает нервничать.
– У Андреа был второй телефон?
– Нет.
– Могло быть так, что второй телефон у нее был, а вы о нем не знали?
– Исключено. Трастовый фонд на ее имя находится в управлении семьи. Она, как правило, платила кредитными картами. Если бы она купила телефон, мы бы об этом знали. Только зачем он ей?
– Если бы мы знали номер ее прежнего телефона, нам бы это очень помогло.
Саймон посмотрел на Эрику.
– Да, хорошо. Я поговорю с моим секретарем. Она найдет данные.
Эрика собралась было задать следующий вопрос, но тут заговорила Диана.
– Не понимаю, зачем Андреа отправилась за реку! А потом ее кто-то похитил и убил. Моя девочка… Моя девочка. Ее больше нет! – Диана забилась в истерике, хватая ртом воздух и давясь рыданиями. Саймон с Дэвидом стали успокаивать ее, а Линда лишь снова тряхнула челкой, снимая пушинку со своего кошачьего свитера.
– Господа, прошу вас, хватит вопросов, – сказал Саймон.
Эрика с трудом скрывала отчаяние.
– Можно взглянуть на комнату Андреа?
– Что? Сейчас? Ваши люди уже там были и все осмотрели.
– Прошу вас. В интересах следствия, – не сдавалась Эрика.
– Я их отведу, папа, – вызвалась Линда. – Прошу за мной, господа.
Они пошли следом за Линдой мимо Дианы, которая все еще истерично рыдала. Дэвид кивнул сестре, слабо улыбнулся и вновь принялся успокаивать мать. По пути к выходу они миновали рояль, уставленный семейными фотографиями, на которых были запечатлены чета Дуглас-Браун и трое их детей – все улыбающиеся, все счастливые.
Глава 17
Комната Андреа была большая и, как и весь дом, прекрасно обставленная. Три подъемных окна на одной стене выходили на тот самый газон, где фланировали журналисты. Линда вошла первой и сразу бросилась опускать жалюзи. Фоторепортеры внизу встрепенулись, защелкали фотокамерами. Линда рывком опускала шторы. Те закрывались со стуком.
– Сволочи. Мы ничего не можем поделать. Сидим тут, как в тюрьме. Дэвид ноет, что даже сигарету на террасе выкурить не может. Папа говорит, лучше не надо.
Жалюзи были плотные, и комната погрузилась во мрак. Линда включила свет. Среднее окно было самым большим. Под ним стоял огромный стол из полированного дерева, на котором в немыслимом количестве аккуратно были выставлены средства макияжа: большой горшок с кистями и подводкой для глаз, лак для ногтей разных цветов, стопки компактной пудры, ряды коробочек с губной помадой. На одном углу зеркала висели браслетики и билеты с концертов Мадонны, Кэти Перри, Леди Гаги, Рианны, Робби Уильямса.
Всю стену справа занимал гардероб. Эрика раздвинула зеркальные двери, и на нее пахнуло духами. В шкафу висели дорогие наряды авторских моделей – главным образом короткие юбки и платья. Все дно было заставлено обувными коробками.
– Значит, Андреа выделяли деньги на расходы? – спросила Эрика, перебирая вешалки с одеждой.
– Когда ей исполнился двадцать один год, она, как и я, получила доступ к своему трастовому фонду. А вот Дэвиду приходится ждать, что вызывает… определенные проблемы, – сообщила Линда.
– Что вы имеете в виду?
– В нашей семье сыновьям приходится ждать до двадцати пяти лет.
– Почему?
– Дэвид, как и все парни в двадцать один год, хочет тратить деньги на девочек, автомобили и выпивку. Правда, он более заботлив, чем Андреа, хоть денег у него и меньше. На день рождения дарит мне более приличные подарки. – Линда снова тряхнула челкой, складывая руки на своей объемной груди, на которой шалили вывязанные котята.
– А вы на что деньги тратите? – поинтересовалась Мосс.
– Бестактный вопрос. Я не обязана на него отвечать, – огрызнулась Линда.
С одной стороны от гардероба стояла аккуратно заправленная кровать с пологом на четырех столбиках, устланная сине-белым одеялом; на подушке сидели в ряд мягкие игрушки. Над кроватью висел плакат группы One Direction.
– Вообще-то она к ним охладела, – доложила Линда, проследив за направлением их взглядов. – Сказала, что они просто сопливые мальчишки, а ей нравятся мужчины.
– Она ведь была помолвлена? – задала наводящий вопрос Эрика. Линда издала презрительный смешок. – Что вас рассмешило, Линда?
