– Пока еще нигде.
– Чем же вы занимались вчера ночью?
– Работала.
– Вы возглавляете расследование громкого убийства. Не гоните лошадей. Сегодня только второй день. Если будете продолжать в том же духе, что от вас останется к седьмому?
– До седьмого дня дело не дойдет, пока я этим занимаюсь, – с вызовом ответствовала Эрика.
Марш дал ей какую-то карточку.
– Это координаты клиники, принимающей без предварительной записи. И еще. У нас есть квартира, которая Марси досталась от родителей. Жильцы как раз съехали. Это рядом с отделением, и вы будете избавлены от волокиты оформления аренды. Если это вас интересует, приезжайте ко мне домой чуть позже. Заберете ключи.
– Хорошо. Спасибо, сэр. Только доделаю тут кое-что.
– До девяти, если можно. В будни я стараюсь ложиться пораньше.
…Эрика вернулась в оперативный отдел, где она была встречена констеблем Сингх, которая с торжествующим видом протягивала ей листок бумаги.
– Секретарь Саймона Дуглас-Брауна только что по факсу передала договор на прежний телефон Андреа. Тот, что она потеряла в июне. Мы отправили запрос оператору. Завтра утром должны получить распечатку.
– Пожалуй, за это можно еще по пончику, – сказала Эрика, встряхивая пакет и предлагая его всем.
– И тот чек на пополнение баланса, что вы нашли в коробке под кроватью Андреа… Оплата по нему была внесена в супермаркете «Косткаттер» близ Лондонского моста, – доложил Крейн. – На нем стоят дата и время. Я только что говорил по телефону с директором магазина. Он обещал проверить записи с камер видеонаблюдения. Правда, записи у него только за последние четыре месяца, в самый притык. Будем надеяться, что повезет.
– Фантастика! – воскликнула Эрика. Широко улыбаясь, Крейн схватил из пакета пончик.
– Может, Спарксу хотя бы один оставим? – предложила Мосс.
– Ну, не знаю. По-моему, он и так уже достаточно сахарный, – пошутила Эрика. Ее коллеги от души расхохотались. Сейчас в оперативном отделе ей было комфортно – дружеская атмосфера, дух товарищества, но, сознавая, что ее команда на ногах с раннего утра, она велела всем расходиться по домам.
– Доброй ночи, босс, – один за другим прощались с ней сотрудники, хватая свои куртки и сумки. Оперативный отдел постепенно опустел, и Эрика осталась одна. Она сняла трубку стоявшего на столе телефона и позвонила по номеру, который дал ей Марш. Автоответчик сообщил, что клиника уже закрыта и начнет принимать пациентов в семь часов утра следующего дня.
Эрика положила трубку и, морщась, отлепила с руки грязный пластырь. Рана быстро заживала: синяк почти исчез, от зубов мальчика остались закругленные бледные рубцы.
Эрика выбросила пластырь в урну и подошла к демонстрационным доскам в глубине комнаты. Возбуждение, владевшее ею некоторое время назад, улеглось. Она чувствовала себя выжатой как лимон. В затылке ощущалась ноющая боль. Эрика смотрела на материалы следствия: карты и снимки; фото живой Андреа на водительских правах; фото мертвой Андреа – глаза вытаращены, в спутанных волосах по одну сторону лица застряли листья. Обычно она c первых шагов брала верный след, но это дело раскрывалось все шире и шире, противоречивые факты вызревали и множились, как клетки раковой опухоли.
Ей нужно было выспаться, а для этого, осознала Эрика, ей нужен ночлег.
Глава 19
Эрика умирала с голоду, когда уезжала с работы, поэтому она остановилась у итальянского ресторана в квартале Нью-Кросс, где, к собственному изумлению, умяла огромную тарелку спагетти карбонара и на десерт – большой кусок тирамису. В самом начале десятого она свернула на улицу, где жил Марш, – в зеленом зажиточном уголке южного Лондона.
Припарковав машину, Эрика отыскала дом Марша – № 11. Обрадовалась, увидев, что свет в нем не горит. Она предпочла бы несколько дней пожить в гостинице, пока будет искать квартиру: не хотела, чтобы Марш ее жалел. Большое эркерное окно на первом этаже не было зашторено, и в него Эрика увидела противоположное окно комнаты, а за ним – парк Хилли-Филдс и дальше – огни Лондона.
Она уже собралась было вернуться к машине, но тут услышала шум хлынувшей вниз воды в вычурной железной водосточной трубе на фасаде дома. Небольшое окно на верхнем этаже озарилось, и Эрика прищурилась, стоя в безупречно ровном квадрате света. Марш из окна бросил взгляд вниз и, увидев ее, смущенно помахал. Эрика махнула ему в ответ и стала ждать у входной двери.
Марш вышел к ней в клетчатых пижамных брюках и застиранной футболке с изображением Гомера Симпсона. На розовом полотенце, о которое он вытирал руки, красовалась Барби.
– Простите, сэр, что так поздно, – извинилась Эрика.
– Да нет, в самый раз. У нас вечерние водные процедуры.
– Симпатичное полотенце, – заметила Эрика.
– Водные процедуры не у меня…
– Да я пошутила, сэр.
– А-а, тогда ладно, – улыбнулся Марш. Словно по сигналу раздался визг, и в прихожую, смеясь, выбежали две крошечные девочки с длинными темными волосами. На одной – только розовый свитерок, трусики и носки. На другой – все то же самое и еще джинсы, спущенные до лодыжек. Малышка проковыляла несколько шагов, потом потеряла равновесие и с глухим стуком плюхнулась на деревянный пол. Она обратила на Марша свои большие карие глаза, пытаясь решить, стоит ли заплакать. Следом за девочками в прихожую выбежала темноволосая женщина лет тридцати пяти. На ней был повседневный наряд – облегающие брюки зеленовато-голубого цвета и белая блузка с закатанными рукавами, – подчеркивавший пышность ее груди и точеную фигуру в виде песочных часов. Ее обнаженные до локтей руки облепляла пена. Она была столь же прелестна, как и ее дочери-двойняшки.
– Ну вот, – произнесла женщина, деловито кладя руки на свою тонкую талию. – Ушиблась?
Малышка решила, что все гораздо серьезнее, и, скривив личико, завыла.
– Привет, Эрика, – поздоровалась женщина. – Добро пожаловать в сумасшедший дом.
– Привет, Марси… Выглядишь потрясающе, – сделала ей комплимент Эрика.
Марш подхватил на руки плачущую девочку, поцеловал ее личико, которое теперь было красным и мокрым от слез. Марси взяла на руки вторую дочку – та таращилась на Эрику – и посадила ее на изгиб своего бедра.
– Серьезно? Твоими бы устами… Весь мой уход за собой – это беготня за девочками. – Марси сдула прядь волос со своей гладкой кремовой кожи. – Если остаешься, давай дверь закроем? А то холод в дом идет.
– Да, конечно. Прошу прощения, – извинилась Эрика, входя в прихожую и закрывая за собой дверь.
– Это Софи, – сказал Марш, укачивая плачущую дочку.
– А это Мия, – представила вторую малышку Марси.
– Привет, – поздоровалась с девочками Эрика. Те таращились на нее. – Какие же вы обе красавицы!
