– Эрика, девочка, ты не виновата… Я читал протокол слушания, – сказал он.
– Где ты его взял?
– Запросил. Есть «Закон о свободе информации»… Тебя протащили по всем кругам ада.
– Я это заслужила. Я должна была копать глубже, мне следовало трижды перепроверить… – начала она.
– «Должна была», «следовало»… Эрика, нельзя жить прошлым.
– Никогда себе не прощу. Если бы можно было повернуть время вспять, если бы… Я никогда бы… – лепетала она, подушечкой ладони вытирая жгучие слезы.
– Ну все, хватит об этом. Больше не хочу слышать ни слова. А то накажу! – пошутил Эдвард. Чувствовалось, что через силу.
Они оба на какое-то время умолкли.
– Как ты? – наконец спросила Эрика, а сама подумала: «Глупый вопрос».
– О! Стараюсь не сидеть без дела… В лоун-боулз
[12] теперь играю. Кто бы мог подумать? Но… нужно занимать себя. Для старого хрыча боулер я, конечно, никакой… – Он опять умолк. – Эрика, девочка. Там теперь есть надгробие. Я поставил на могиле Марка плиту. Благородно так смотрится.
– Правда? – Эрика закрыла глаза, представляя под землей Марка. Ей до боли хотелось знать, как он выглядит. Скелет в элегантном костюме.
– Приезжай, сама увидишь. В любое время, родная. Как ты думаешь, когда сможешь приехать домой?
Домой. Он назвал это домом. Эрика теперь уже и не знала, где ее дом.
– Я вернулась на работу. Сейчас я в Лондоне, – сообщила она.
– А-а, понятно.
– Я обязательно приеду. Но не сейчас. Пока у меня дела.
– Это хорошо, родная. Что за работа? – спросил Эдвард. Эрика не могла ему сказать, что она ищет жестокого убийцу. Интересно, видел ли он в новостях пресс-конференцию?
– Я в столичной полиции, у меня новая команда.
– Замечательно, девочка. Работай… Как только сумеешь вырваться в отпуск, я буду рад тебя видеть.
– Обязательно.
– Я часто прохожу мимо вашего дома. Его теперь снимает молодая пара. На вид приятные ребята, хотя я к ним не заходил и вообще… Не знаю, как бы я объяснил, кто я такой.
– Эдвард, все вещи в кладовке. Я ничего не выбросила. Нам нужно разобрать коробки. Наверняка что-нибудь…
– Давай не все сразу, – перебил ее Эдвард.
– Откуда у тебя мой телефон? – спросила Эрика, сообразив, что он звонит ей на новый номер.
– Сестре твоей позвонил. Она сказала, что ты жила у нее. Дала твой номер. Надеюсь, ты не сердишься?
– Нет, конечно. Прости. Это во мне ищейка говорит, всегда хочет знать, что, зачем и почему…
– Эрика, главное, помни – ты не одинока. С тобой, я знаю, здесь круто обошлись, и многих за это нельзя осуждать, но ты тоже его потеряла… – Голос Эдварда сорвался. – Я не хочу, чтобы ты думала, будто ты одна, – продолжал он. – У тебя есть я, родная. Какой-никакой…
– Спасибо, – тихо проронила Эрика.
– Ой, этот звонок в Лондон обойдется мне в целое состояние, так что пока… Рад был услышать твой голос, Эрика. Не пропадай.
– Ты тоже… то есть, нет, не буду.
В трубке послышался щелчок, потом гудок – связь прервалась. С глубоким вздохом Эрика прижала руку к груди. На душе потеплело. Она сморгнула слезы.
Телефон в ее руке снова зазвонил. Это была Мосс.
– Босс. Вы где? – спросила она.
– Дома.
– Вы не поверите. Обнаружен еще один труп. На этот раз в бассейне парка Брокуэлл.
– Документы есть? – спросила Эрика.
– Да. Это Айви Норрис.
Глава 30
Парк Брокуэлл и бассейн на его территории находились менее чем в трех милях от музея имени Хорнимана, в районе которого был обнаружен труп Андреа. Эрика пронеслась мимо освещенной башни с часами, которые показывали четверть одиннадцатого. На лобовое стекло плюхались крупные капли дождя, который вскоре полил как из ведра. Эрика включила дворники и всем телом подалась вперед за рулем, всматриваясь в пелену дождя за окном. В поле ее видимости вплыли двое полицейских в форме, стоявших у входа в бассейн. Эрика резко затормозила и вышла под дождь, барабанивший по припаркованным вокруг машинам.
– Старший инспектор Фостер, – представилась она, перекрикивая шум дождя, и показала удостоверение. Полицейские приподняли оградительную ленту, пропуская ее к месту происшествия.
Летом парк и бассейн пользовались популярностью у горожан, которые любили здесь купаться и устраивать пикники, но в темноте дождливого январского вечера зона отдыха производила унылое, гнетущее впечатление. Мосс и Питерсон пропустили за ленту полицейского ограждения сразу же вслед за Эрикой. У них был с собой мощный фонарь, которым они освещали путь, идя по дорожкам с бетонным покрытием, мимо заколоченного досками ларька, где летом продавали мороженое, и беседки с облезающей краской. Скоро они вышли на лужайку. Различить чтолибо вокруг было невозможно. Вдалеке гремел гром, молнии озаряли огромный плавательный бассейн под открытым небом. Впереди вырисовывались очертания большой белой палатки экспертов-криминалистов. По краю воды была проложена дорожка из полиэтилена. Трое помощников криминалистов в белых комбинезонах, стоя на коленях в грязи, сноровисто снимали отпечатки чьих-то ног. У палатки их встретил один из сотрудников группы экспертов, и они быстро натянули на себя спецодежду под шум дождя, громко стучавшего по парусине.
Яркая галогеновая лампа светила прямо на труп Айви Норрис. Она лежала на спине в грязи, во вспененной бурой жиже, в которой были измазаны ее одежда и тело.
– Пожалуйста, стойте на ящиках, – попросил один из криминалистов, показав на настил, который выложили вокруг трупа, чтобы не затоптать место происшествия.
Перешагивая с ящика на ящик, они приблизились к телу Айви. Ее сальные волосы были стянуты назад. На желтушном лице с вытаращенными глазами, как и у Андреа, застыл страх. Расплющенный нос покрывали сгустки запекшейся крови. На Айви были куртка и свитер, те самые, в которых Эрика видела ее несколько дней назад, но вся нижняя часть тела от самого пояса была оголена. Ноги худые, в шрамах, синяках и отметинах от уколов – смотреть больно. Седые волосы на лобке всклокочены.
Фотограф из группы криминалистов защелкал фотоаппаратом, и в палатке засверкали вспышки, сопровождаемые пронзительным визгом. Айзек, стоявший на одном из ящиков, молча кивнул им.
– Кто ее обнаружил? – спросила Эрика.
