– Итак, особенности полиграфического решения проблемных журналистских материалов… Даже самый гениальный текст меркнет, если напечатать его в страшной дыре, мелким шрифтом в глубине полосы…
– Что-что? – перебила его учительница. – Ты сказал – «в страшной дыре»?
– Ну да. В страшной дыре, у черта на рогах.
Настя фыркнула. «Что-то не то я несу», – мелькнуло у Сени. Но репетиторша неожиданно улыбнулась:
– Очень интересный образ… Please, go on.
Ободренный, Сеня пошел дальше:
– Но даже если материал публикуется в удачном, выигрышном месте – нельзя забывать об особой верстке. Броский заголовок, выделенный жирным шрифтом лид…
– Переведите это слово на русский, – испытующе уставилась на него преподавательница.
– Ну, зачин. Вводка. Ударное начало.
Училка кивнула. Настя посмотрела на него уважительно. Дальше дела, правда, пошли хуже. А со второй половины текста Сеня и вовсе «поплыл». Репетиторша сначала поправляла, потом – остановила:
– Ладно, достаточно. Конечно, это твердая «двойка». Но потенциал – есть. Дальше…
Учительница встала, подошла к видеомагнитофону. Настя украдкой шепнула Сене:
– Не расстраивайся. Мне она в первый раз твердый «кол» поставила.
Сеня благодарно улыбнулся девушке. Репетиторша между тем сказала:
– А сейчас, Арсений, у тебя будет задание поинтересней.
Она щелкнула кнопкой пульта. На экране заскользили английские титры. Фильм, судя по всему, боевичок.
– Translate, please, – хладнокровно попросила преподавательница.
Сеня ошарашено произнес:
– Вот это да!
– Come on, – от репетиторши пахнуло ледяным холодом.
Прошли титры, на экране появились люди. Судя по узким глазам – китайцы. Толпа желтолицых стояла в баре и что-то горячо обсуждала. Сеня уловил слова «Сянь Минь, драться, проиграть». Проговорил подрагивающим голосом:
– Да сроду Сянь Миню нельзя с ним драться. Железно – проиграет.
Китайцы продолжали тарахтеть по-английски. Кажется, опять принижали неведомого Сянь Миня. Сеня затараторил:
– Сянь Минь – натуральный дохляк. Мешок с костями. Ему только с лилипутами драться – а он рвется на настоящий поединок.
Настя смотрела на Сеню большими глазами. Кажется, она думала, что он и правда в точности переводит все с экрана. Репетиторша обнадеживающе молчала.
Китайцы исчезли. Камера показала бескрайние рисовые поля, зазвучала визгливая песня – явно не на английском. Сеня, воодушевленный, ляпнул:
– Краткое содержание песни. Широка страна моя родная, мой великий и загадочный Китай.
Настя подскочила на стуле. А репетиторша захохотала. Щелкнула пультом, остановила кассету. Выдавила сквозь смех:
– Fantastic!
Сеня растерянно хлопал глазами. Неужели он и правда все угадал? И правильно перевел?
– Такую чушь нести! И с таким серьезным видом! – продолжала хохотать репетиторша.
Дверь в комнату скрипнула. На пороге возник давешний противный Евгений.
– У тебя все в порядке, мама?
– Спасибо, Эжен… Все хорошо. Просто Арсений меня насмешил.
И Сеня съежился под полным презрения Жениным взглядом.
Десять месяцев спустя. Июль 1983-го года
Ровно в одиннадцать вечера старуха Шапокляк (так Сеня называл про себя Настину бабку) проследовала в комнату внучки. Она торжественно несла серебряный поднос. На подносе – чашка чаю и голубая таблетка – видно, снотворное.
Да, накануне вступительного сочинения ее высочество Настю обслуживали по высшему классу.
Мать мазала ей бутерброды черной икрой, говорила: «При умственных нагрузках очень важна ударная доза протеина!» Егор Ильич, растеряв начальственный лоск, хлопал над Настенькой крыльями, щупал ей лобик, гладил по головке… А бабка самолично распихивала по специальным карманчикам в Настиной юбке сочинения-«шпоры».
На Сеню никто внимания не обращал. Только Егор Ильич пожал ему руку и напутствовал:
– Ну, Арсений, не подведи.
Сеня очень надеялся, что не подведет.
Он тоже ушел к себе. Хорошо бы поскорее уснуть! Да, снотворное бы и ему не помешало… Заснуть не получалось. В голове вертелись то странички из конспекта Белинского, то массивные, вызубренные назубок, цитаты из Грибоедова и Тургенева… «Я-все-помню! – внушал себе Сеня. – Мне надо расслабиться!»
Но расслабиться не получалось. Тело вроде отдыхает, а мозг – работает. Вдруг ясно, как наяву, всплывает лицо его родного деда. Дед смотрит на Сеню – задумчиво, испытующе… И тот выныривает из полузабытья, и шепчет, будто дед сидит рядом: «Не дрейфь! Я – поступлю». И дед ласково кивает, растворяется в полумраке… Но едва Сеня снова начал засыпать, как на него навалился по-настоящему страшный сон: огромная, жирная, ехидная запятая.
Этот кошмар преследовал Сеню весь год. С тех пор, как Вилена, их репетитор по русскому, сказала: «Запомните: одна неверная запятая – минус один балл. Две запятые – минус два балла. И никакие апелляции не помогут».
А Настя после того урока сообщила:
– Знаешь, что я слышала? Они эти запятые специально расставляют там, где не нужно.
– Кто расставляет? Зачем? – не понял Сеня.
– Приемная комиссия ставит лишние запятые, – терпеливо объяснила Настя. – Ну, когда много хороших сочинений, а квоты уже выбраны.
С того дня к Сене и прицепился этот кошмар. Запятая являлась ему то в виде крошечной закорючки, то в виде огромного, извивающегося питона. Обвивала вокруг шеи, душила, высасывала силы и кровь…
И чем ближе к экзаменам, тем чаще кошмар повторялся. А сегодня, накануне сочинения, он просто его изводил.
«Нет уж, лучше совсем не спать», – решил Сеня.
Выбрался из кровати. Подошел к окну, откинул штору. Четыре утра. Утра, когда он пишет сочинение в МГУ.
Ни дворников, ни трамваев. Наливается полоска рассвета. Сеня понаблюдал, как на соседнем подоконнике просыпается воробей. Вот птица вынула голову из-под крыла… встряхнулась, осмотрелась наглыми глазками… громко чирикнула…
«Тебе сегодня сочинения не писать», – позавидовал Сеня беззаботному воробью.
Нет, до восьми, когда проснется Настя, он не вытерпит. Да и не хочется ему сегодня видеть барыню-Настю. А пуще того – смотреть, как бабка Шапокляк тащит в ее комнату кофе на растреклятом фамильном подносе.
Сеня неслышно прокрался в ванную – он уже изучил скрипучие места на коридорном паркете и никогда на них не наступал. Принял душ. Оделся – костюм самолично отгладил еще накануне. Греметь кофейником не стал. Взял паспорт, экзаменационный лист, две ручки с необычными фиолетовыми чернилами (специально искал – попробуй, подбери такой же цвет, чтоб фальшивую запятую подставить!) и тихо покинул квартиру на Большой Бронной.
