– Ладно… Очень надо бить тебя! Ты лучше скажи: что теперь делать-то? – буркнула Настя.
– А что скажешь, то и будем делать, – отвечал внезапно развеселившийся Сеня. – Хочешь: на море пойдем, хочешь – в кафешку. А можем водки добыть и напиться. Как ты тогда на карнавале, помнишь?
– Сеня! Ведь и правда врежу, а!
Он перестал улыбаться:
– Ну а чего тогда спрашиваешь?… Хочешь – лети в Москву, винись перед своим Эженчиком…
Настя побледнела.
Сеня быстро закончил:
– А хочешь: мы с тобой возьмем и поженимся – и дело с концом. И мамаша тебе тогда не указ. И Эжена своего можешь не бояться.
Настя остановилась.
– Что-что ты сказал?
– Замуж за меня выходи! – гаркнул Сеня. – Вот и будем с тобой встречаться… на законных основаниях.
Вокруг них шумел вечерний Южнороссийск. Магазины выплевывали усталых трудяг, по уклонистой улице деловито карабкались троллейбусы… А Настя стояла против Сени, смотрела в его глаза: одновременно насмешливые и серьезные…
– Ну, чего замолчала? Али не мил? – потребовал Сеня. – Принимаешь предложение?
«Сенька всегда делает то, чего я хочу. Чего я от него жду», – возликовала она. И серьезно ответила:
– Нет. Предложение не принимаю.
– Нет? – опешил Сеня. – Как это?
– А вот так, – отрезала Настя. Понаслаждалась его ошарашенным лицом и снисходительно сказала: – Кто ж так замуж зовет – наспех, посреди улицы?! Ты бы еще в рупор мне предложение сделал!
Она запоздало увидела: прохожие замедляют ход и прислушиваются к их разговору. Но Сеня, тоже в запале, ничего не замечал:
– Ах да, я забыл! Ты же у нас – элита! Тебе нужно ванну шампанским заполнить, яхту с алыми парусами подогнать… Нет у меня яхты, и шампанского в ванне нет! Да если б и были – не по этой я части! Не из тех, кто бриллианты дарит. Так что в последний раз спрашиваю – замуж идешь за меня? За такого, как есть?
– За деревенщину? – Настя с трудом сдерживала улыбку.
– Идешь или нет?!
– Ладно, обойдусь без шампанского, – неохотно согласилась Настя. – Иду. Не ори только, люди же смотрят…
…Домой к бабуле Татьяне Дмитриевне и деду Николаю Арсеньичу они вернулись поздно. Вечер получился суетной, бестолково романтичный. Гуляли по набережной, смотрели на звезды, строили планы – грандиозные и нереальные… Сеня говорил: «В Москве нам, Настя, жизни не дадут. А здесь, в Южнороссийске, – хорошо, да скучно. Так что надо применять радикальные меры. Ехать отсюда к чертовой матери».
Он с серьезным видом предлагал самые фантастические выходы из положения. Например: завербоваться на рыболовецкий траулер или на лихтеровоз и вместе уйти в море: «Меня, наверно, старшим матросом возьмут, а тебя уж, извини, буфетчицей».
«Детский сад! Младшая группа!» – думала Настя о планах-фантазиях Арсения. Но поддавалась его энтузиазму, и вот они уже уплывали в кругосветное путешествие, – а где-нибудь на Карибах бежали со своего траулера, находили себе необитаемый остров и жили там в бамбуковом шалаше, под сенью кокосов… «А потом мы напишем книгу, назовем ее „Новые Робинзоны“. Продадим в Голливуд, прославимся, получим „Оскара“ – как Меньшов… Вернемся в Москву королями!»
Настя хохотала. Вечер сегодня и правда заколдованный. Так и верится во всякую милую чушь… Может, и правда уехать? Вот оно – море, а вот – корабли, ими полна бухта, и добрая половина из них – с иностранными флагами… Незаметно пробраться, дождаться границы – а потом броситься в ноги капитану: не гоните, оставьте нас младшими матросами…
– А паспорта, говорят, в Гамбурге можно купить, – просвещал Сеня. – Платишь денежку – и готово: ты уже европейский гражданин.
Настя кивала, они принимались обсуждать, где бы им заработать денег на европейский паспорт, как пробраться на иностранный корабль и каким образом спрятаться от пограничников и таможни…
– И ты готов изменить родине? – пытала Настя.
– Ради тебя – готов! – твердо отвечал Сеня
И Настя смеялась, и гнала от себя тоскливую мысль, что этот день скоро кончится. И надо будет – во всех смыслах слова – возвращаться на землю… И действительно что-то делать – что-нибудь нудное, противное, тягостное… Но день ведь закончится только завтра?
Но день закончился даже раньше.
Во дворе их встречал Николай Арсеньевич. Одиноко курил на лавочке под задумчивым тополем. В руках его белел бланк: телеграмма.
– Быстро они… – пробормотал Сеня. – Срочную, что ли, прислали?
– Срочную, – вздохнул дед.
Настя подавленно молчала. Текст гласил:
«Немедленно возвращайте Анастасию Москву».
– «Возвращайте!» Что я им, вещь? – возмутилась Настя.
– Первый самолет в восемь утра, – спокойно сообщил Николай Арсеньевич. Сеня молчал, выжидательно смотрел на Настю.
– Я никуда не поеду, – решительно сказала она.
– И что же вы будете делать? – спокойно спросил Сенин дед.
– Поженимся, – дернул плечом внук. – Завтра же заявление подадим.
А Настя с изумлением увидела: лицо Николая Арсеньевича исказила гримаса боли…
* * *
– Зря ты так, Ириша, – мягко сказал Егор Ильич.
Ирина Егоровна отшвырнула телефон. Аппарат проехался по полировке стола, жалобно звякнул.
– Зря? Ты говоришь зря? А как мне ее еще называть?! Дрянь, вот ведь дрянь!
Она дрожащими руками подтянула телефон к себе, судорожно затыкала в клавиши.
– Куда ты звонишь? – спокойно спросил отец.
– В справочную «аэрофлота». Полечу туда. Первым же рейсом.
– Ира, успокойся. – Егор Ильич твердой рукой отобрал аппарат. Попросил жену: – Галя, принеси валерьянки.
Валерьянка оказалась наготове.
– Давайте, девочки, каждая по тридцать капелек, – велел Капитонов. – Вот так, умницы, а теперь водички… И слезки утираем…
Жена и дочь послушно запивали капли, доставали носовые платки…
– Ну, полегчало? А теперь присядем и спокойно поговорим. Без истерик. И без оскорблений. И так уже дров наломали.
– Мы наломали? – подняла бровь жена.
А дочь снова взвилась:
– Да о чем тут говорить? И зачем?! Не болтать надо, а туда лететь, забирать ее, пока не поздно!
Егор Ильич оставил реплику дочери без ответа. А Галина Борисовна внимательно посмотрела на супруга, мимолетно заметила:
– Ты вроде бы и не удивился…
– Честно сказать, не сильно, – признался Капитонов.
Дочь резко повернулась к нему:
