— Я могу найти работу, и с помощью тети Беттины… — Она начала рассказывать о своих планах, исследованиях и индейцах, но Сэнди ее не слушал, погрузившись в свои мысли. То, что она по-прежнему хотела учиться, его не удивляло, но то, что Беттина не против, — это настораживало. Она даже собирается Моргане помогать деньгами!
Девушка смотрела на свою тетю сквозь розовые очки. Никто в долине, кроме нее, не мог выносить скупую и надменную Беттину Хайтауэр.
Но прежде всего мысленно он переживал свое сильное разочарование. Калифорнийский университет еще хуже, чем школа медсестер. Это означало, что ее не будет четыре года, что жить она будет еще дальше и среди еще более образованных людей. У Сэнди нет ни единого шанса.
Моргана вдруг стала серьезной.
— Сэнди, я хочу, чтобы ты узнал первым. После того как я уеду, по городу поползут сплетни…
Пока Моргана рассказывала ему о Элизабет Делафилд и Гидеоне (эти сплетни он уже слышал) о том, что у нее неожиданно появился сводный брат, Сэнди вспомнил то время, когда ему было тринадцать и доктор Хайтауэр привез к ним в дом свою дочь. В тот день, двенадцать лет назад, Сэнди впервые увидел бледную девочку с большой повязкой, как индейская бандана, вокруг головы. Док тогда что-то рассказал им о несчастном случае у печки. Сама девочка за все то время и слова не вымолвила. Она, это маленькое тихое создание, которое едва было слышно, пробыла у них всего несколько дней, а потом приехала ее тетя и забрала обратно в их поместье. Сразу после этого док исчез и никогда больше уже не возвращался. Вскоре по округе поползли слухи, что доктор Хайтауэр сбежал в Мексику с женщиной легкого поведения. Примерно в то же время пропала сумма, выплаченная старателям в одной из шахт Дейл, и снова люди стали говорить, что это Хайтауэр ее украл, прихватив с собой в дорогу.
Те старые истории удивляли Сэнди, доктор Хайтауэр запомнился ему как честный и благородный мужчина, впрочем, никогда не знаешь, что от человека можно ждать. Сэнди обрадовался, что после стольких лет все так сложилось и Моргана теперь соединилась со своим братом, которого никогда не знала.
— Мы пока держим это в секрете, — сказала она. — Ты знаешь, как люди любят поговорить.
— Я понимаю, — тихо ответил он, не решаясь признаться ей, что Селма Картрайт уже распространяла эту новость по всей окрестности до самого Баннинга. Но потом он посмотрел на ее волосы, в которых теперь отражались звезды, а высоко в небо поднималась луна, окрашивая Моргану белым светом, и все внутри него вспыхнуло от боли и желания, от осознания того, что завтра она уедет и ее долго не будет здесь. — Ну что ж, — продолжал он и смотрел через плечо в пустоту, — думаю, мне пора ехать. Мама приготовит ужин и станет волноваться, где я. — Он прикусил язык. Он говорил, как тринадцатилетний мальчик! Хотя какая разница, ведь Моргана всегда смотрела на него как на соседского мальчишку, и не больше.
А если представить себе всех тех мудрых людей, с которыми она собирается общаться…
— Думаю, завтра утром я тебя уже не увижу. — Его голос дрожал. — У меня завтра экскурсия по всей долине. Туристы хотят понаблюдать за дикой природой. Нам нужно выехать пораньше, если мы хотим хотя бы мельком увидеть пустынную черепаху или стаю койотов. Животные прячутся днем, ты же знаешь. — Сэнди рассказывал Моргане о том, что она знала лучше, чем кто либо, поэтому смущался еще больше. Он болтал, боясь проговориться, сказать о своих чувствах. Он смущался.
— Ты знаешь, — быстро начала Моргана, — университет находится всего в ста шестидесяти милях отсюда. Ты сможешь приехать ко мне. А на выходные я буду приезжать домой, и по праздникам и на летние каникулы… — Она умолкла. Зачем она рассказывает ему об этом?
— Может быть. — Он опустил руки в карманы. — Ну, что ж, спокойной ночи.
У нее затряслись руки.
— Спокойной ночи, — едва слышно вымолвила она.
Он повернулся и пошел прочь, под его ботинками захрустел песок, слюда и кварц.
Моргана не в силах была пошевелиться. Сэнди выглядел так, словно он совершал нечто более важное, чем просто направлялся к городу: он уходил из ее жизни! Она всхлипнула. Моргана старалась подавить рыдание, но Сэнди услышал, повернулся, увидел слезы в ее глазах и, сделав пять быстрых шагов, снова оказался возле нее, обнял ее, прижался губами к ее губам в долгом крепком поцелуе. Цветы помялись, а воздух вокруг заполнился крепким ароматом жизни и природы.
— О боже, Моргана, я люблю тебя, — сказал он, отпрянув назад, так как он не мог поверить, что она прижимается к нему, не мог поверить в ее близость и красоту, в такое поразительное чудо.
Слезы полились по ее щекам.
— Я тоже тебя люблю, Сэнди. Я думала, что ты никогда не будешь испытывать такие же чувства ко мне.
— Почему же никогда? — спросил он. Его глаза блуждали по ее лицу, волосам, плечам.
— Аделла Картрайт…
— Она — самодовольная дурочка! — Он снова поцеловал ее, но теперь медленно и нежно, хотя внутри него бушевали такие страсти, что он готов был заняться с ней любовью прямо здесь, в поле, в астрах, лилиях и цветах опунции.
— Я не вынесу разлуки с тобой, Моргана.
— Я буду не далеко.
— Я буду приезжать к тебе.
— А я буду приезжать домой.
Они начали возбужденно разговаривать, и скрываемые до сих пор чувства теперь полились через край.
— Выходи за меня, Моргана. Обещай, что выйдешь за меня.
— Да, Сэнди! Да! Но я должна ехать учиться…
Он прикоснулся кончиками пальцев к ее губам, и она замолчала.
— Конечно, ты должна. Я никогда не стал бы мешать тебе. А когда ты получишь диплом, мы будет просвещать туристов и рассказывать им о пустыне и индейцах, что когда-то жили здесь.
Моргана крепко прижалась к нему, оранжевые, розовые, фиолетовые и желтые лепестки прилипли к ее блузке, а покрытые листьями стебли окотийо укололи ее обнаженные руки. Каждой клеточкой своего крепкого тела Сэнди ощущал ее прикосновения. И прекрасное светлое будущее виделось ему.
Он посмотрел на нее, в ее глазах заблестели слезы. Сэнди улыбнулся.
— Моя умная леди, — тихо произнес он, — с твоим умом и моими мускулами наша жизнь будет великолепной!
71
— Господи, прошу тебя! — отчаянно молился Гидеон, стоя на коленях. — Я сделаю все!
Его мать защищала его всю жизнь. Но Гидеон решил, что пришло время поменяться ролями. Когда неделю назад они сидели во внутреннем дворике универсального магазина и она рассказывала ему правду о его отце, он испытывал душевную боль, наблюдая, как она смущается, как мучается от угрызений совести. Он не мог видеть, как она страдает.
Больше всего на свете Гидеон хотел защищать свою мать. Именно поэтому он так горевал из-за своего роста. Разве может такой маленький мальчик носить рыцарские доспехи и защищать свою мать? Каждую ночь Гидеон молился Богу, чтобы он обратил на него внимание и помог ему вырасти, будто Бог был так занят другими делами, что просто упустил из виду Гидеона Делафилд.
