Прошла еще одна минута гнетущей тишины, а потом все начали приходить в себя и возвращаться к прежней работе, обходя кругом избитую и униженную женщину, которая, сжавшись от страха и боли, лежала на полу и не могла пошевелиться. Когда Ошитива бросилась к ней, Зеленое Перышко положила руку ей на плечо и мягким голосом посоветовала:
— Не помогай ей. Если Тупа узнает, тебя накажут еще больше.
Ошитива посмотрела на девушку, затем оглядела других мастериц, которые, как ни в чем не бывало, продолжали месить глину, раскатывать кольца, смешивать раствор. Потом она взглянула снова на бедную женщину, чьи руки и ноги покрылись страшными кровавыми ранами.
Из-за острых ножей для гравирования или разогретой печи для обжига в гончарном ремесле могли произойти разные несчастные случаи, поэтому Ошитива была уверена, что где-то в мастерской должны быть лекарства. Она нашла медикаменты, но испуганные женщины предупредили ее:
— Только Тупа может раздавать лекарства.
— Значит, мы ничего не скажем Тупе! — смело заявила пожилая седая, беззубая женщина; нельзя было даже определить, к какому племени она принадлежит: татуировку на ее лице почти полностью поглотили глубокие морщины.
Когда Ошитива промыла раны Яни соком алоэ, смазала их мазью на основе лечебных трав и животного жира, она спросила несчастную женщину:
— За что Тупа так наказала тебя?
Яни была слишком слаба, не могла говорить, и Зеленое Перышко шепотом ответила за нее:
— Тупа месяцами избивает ее.
И Ошитива увидела на руках и ногах Яни застарелые шрамы.
— Но за что? — спросила Ошитива.
— Все дело в том, что горшки Яни самые красивые на свете, — пояснила другая женщина, нервно посмотрев в направлении главной площади, куда направилась Тупа, расталкивая своим грузным телом всех, кто встречался на ее пути.
— Яни — самая умелая у нас, — заметила Зеленое Перышко, — а Тупа ей завидует.
— Спасибо тебе, — пробормотала Яни, пытаясь сесть. Затем, прихрамывая, перебралась к себе на подстилку, где лежали первые кольца глиняной миски.
Тупа вернулась в мастерскую после полудня с полными мехами нектли и, не обращая ни на кого внимание, уселась на свою лежанку перед дверью, чтобы снова наслаждаться крепким напитком.
Той ночью, поужинав пирожками из кукурузной муки с тушеной тыквой со специями, женщины не веселились, только тихо разговаривали. Когда Тупа, заснув, начала храпеть, Ошитива спросила Яни:
— Почему она бьет тебя? Наверняка не только из-за зависти?
У Яни было очень доброе лицо и приятная речь. Волосы она заплетала в две косы, обматывала их вокруг головы в виде шапочки. Яни напоминала Ошитиве мать.
— Из-за этого, — сказала Яни, опустила руку в маленькую кожаную сумочку, которую гончары носили на ремне, и достала полировочный камень. Он был таким красивым и такой великолепной формы, что Ошитива даже вскрикнула от восторга. Понятно, почему Яни создавала самые красивые горшки на свете.
Полировка — очень трудоемкий процесс, требовавший от мастера терпения и сноровки, а главное нужен был хороший инструмент. Гончары нередко тратили годы на поиски подходящего камня. Камень должен был служить только своему хозяину, знать, словно «разговаривая» с сухой глиной, как гладить изгибы глиняного изделия, чтобы довести его поверхность до заветного блеска.
— В моей семье этот камень передавался из поколения в поколение. Тупа хочет завладеть им. Тупа теряет свое умение, она думает, что мой полировочный камень поможет ей заново возродить ее мастерство. Но я не собираюсь ей его отдавать, а украсть его она не может, тогда камень не будет на нее работать. Тебе же известно, что камень должен передаваться по доброй воле.
Ошитива это знала. В ее племени, когда умирал ремесленник, его или ее инструменты хоронили вместе с телом — считалось, что они не станут служить другому человеку. Только подаренные инструменты работали на другого мастера, ведь их дух знал, что инструменты переданы добровольно. Сама Ошитива еще не нашла такого инструмента, который служил бы ей всю жизнь и который она могла бы передать своей дочери.
— Тупа позорит нашу гильдию, — заключила Яни, другие мастерицы молча кивнули, они были согласны с женщиной.
Зеленое Перышко, укладывая лентами из волокон юкки волосы другой женщины, добавила:
— Из-за Тупы все смеются над нами! — Она объяснила Ошитиве, что они соревнуются в танцах с девушками из Гильдии Вязальщиц Корзин. — На каждом фестивале мы соревнуемся с ними за призы. Но теперь мы не танцуем в полную силу, зная, что все равно проиграем. Тупа лишила нас чувств и настроения.
Белоголовая, беззубая женщина прошептала:
— Яни должна была стать следующей надсмотрщицей Гильдии Гончаров, но Тупа дала взятку Министру Гильдии. Быть надсмотрщиком любой гильдии — очень уважаемая и почитаемая работа. У нас достойная профессия и уважаемое общество сестер. Но Тупа бросает тень на нашу честь.
Спустя несколько дней Ошитива сама смогла убедиться, как бесчестно вела себя Тупа.
Это случилось во время похода за сбором глины. Такая работа требовала помощи каждой мастерицы. Тупа велела женщинам и девушкам принести дары в виде продуктов, которые они должны были приобрести на рынке в обмен за свои глиняные изделия.
Местные запасы глины были уже исчерпаны, пришлось идти к другому ближайшему источнику, на поиски которого потребовался целый день. Дорогой мастерицы пели священные песни и воспевали силу глины — священный дар Матери Земли. Когда они поднимались вверх по узкому оврагу, Ошитива подумала, а что, если ей набрать себе немного глины и начать работать над своим планом мести против всех тольтеков?
Женщины развели большой костер и сварили бобы, чтобы сдобрить ими свои кукурузные тортильи. После ужина они еще долго сидели у огня, рассказывая друг другу истории и причесываясь, а потом все заснули под звездным небом. Каждая мечтала о том, чтобы сбор глины стал удачным, ведь им надо сделать дождевые кувшины, так необходимые на празднике солнцестояния.
На рассвете они приступили к раскопкам, освещая это действо песнями и молитвами. Когда корзины наполнились кусками плотной глины, женщины спросили разрешения у Матери Земли, могут ли они, ее дети, взять часть ее тела, а взамен оставить ей дарственные приношения в виде кукурузных лепешек, тушеных бобов и тыквы. Затем женщины и девушки с тяжелыми корзинами на головах тронулись в обратный путь, вниз по ущелью, к Центральному Месту, где они собирались исполнить свой священный долг, чтобы призвать дождь в долину.
Они недалеко отошли от места раскопок; Тупа вдруг сказала, что забыла свой кожаный мешок. Приказав женщинам двигаться дальше вниз по ущелью, она, тяжело дыша, направилась к месту раскопок. Ошитива из-за любопытства незаметно последовала за ней. Стараясь держаться незамеченной, она стояла и наблюдала, как толстая женщина собирает приношения и запихивает их в свой кожаный мешок. Ошитива была поражена: Тупа не была одной из злых тольтеков! Она была одной из них, Людей Солнца. Тупа радостно затягивала свой мешок, привязанный на ремне, хлопала по нему, чмокала губами, словно предвкушая приближение праздника.
