— Мой Господин, собака, которую убил этот человек, была молодой самкой. Здоровая и упитанная, она могла родить много щенят. Этот человек должен мне пять пуховых одеял — именно столько стоила моя собака.
— Мой Господин, — произнес сосед, — я признаю, что убил эту собаку. Это был несчастный случай. Но собака была не молодой и упитанной, а старой и костлявой и скоро сама бы умерла от старости. Она не стоила даже одного одеяла, не говоря уже о пяти.
Каждый мужчина привел с собой свидетелей, чтобы подтвердить свою правоту. Пострадавший мужчина представил трех своих друзей, которые заявили, что обидчик обязан заплатить пять пуховых одеял. Но его сосед тоже привел трех друзей, те дружно повторяли, что ничего не нужно платить. Они начали оскорблять друг друга и сжимать кулаки. Ошитива следила за тем, как в толпе растет напряжение — мужчины готовы были сцепиться друг с другом, подраться. На краю площади стояли воины-ягуары с палицами в руках, наблюдавшие и ожидавшие команды.
— А где сейчас находится тело собаки? — прервал их спор Хакал.
— Так как собака была уже мертвой, — начал мужчина, — мы не могли допустить, чтобы мясо пропало, и мы ее съели.
Одна сторона утверждала одно, другая ей возражала. Пока толпа в наступившей тишине ждала, Хакал погрузился в свои мысли, рассуждая сам с собой. Наконец он спросил:
— Ты сохранил зубы и кости собаки?
— Да, Мой Господин, — ответил тот, ведь из костей собаки можно сделать полезные инструменты, а из зубов — красивые ожерелья.
— Известно, — продолжал Хакал, — что у молодой собаки зубы белые и крепкие, а у старой — желтые и слабые. Принеси мне зубы твоей собаки. Если они белые, то этот человек будет должен своему соседу пять пуховых одеял, а если они желтые, то нечего больше обсуждать.
— Хорошо, — согласился обиженный и хотел уже уйти, но его обидчик заявил:
— Мой Господин, тебе не нужно посылать за зубами. Я заплачу пять пуховых одеял.
Еще четыре спора рассмотрел Господин Хакал, а когда справедливость была восстановлена, он удалился в свою резиденцию. Толпа стала расходиться; каждый отправлялся заниматься своими повседневными делами, но Ошитива продолжала стоять, наблюдая за Хакалом. Когда он задержался в дверном проеме, чтобы еще раз взглянуть на залитую солнцем площадь, Ошитива увидела в его взгляде нечто новое, что удивило ее, этого никто, кроме нее, не заметил: Господин Хакал, несмотря на всю свою неограниченную власть и богатство, абсолютно одинокий человек.
14
Летнее солнце высоко стояло над головой, и все с нетерпением смотрели на небо и ждали, когда же пойдет дождь: кукуруза на полях сейчас была в критической стадии, листья, направленные кверху, тоже ждали небесного благословения. На площади начались пляски, посвященные дождю, и длились они целыми днями без перерыва, пока участники, изможденные, не падали.
Ошитива пыталась заставить себя не ходить на священную поляну, но ничего не могла с собой поделать. Она все время думала о Господине Хакале, видела его во сне, его образ появлялся в глине, с которой она работала, а его голос был слышен в каждом дуновении ветерка. С тех пор как рассматривалось дело убитой собаки, прошло много дней, но тот взгляд, который Ошитива тогда увидела в глазах Господина Хакала, не давал ей покоя, и она не могла ни о чем другом думать.
Как может человек, обладающий такой властью и богатством, контролирующий богов и людей, окруженный помощниками, охраной, друзьями, знатью, чье желание или команда тут же исполнялись, как мог такой человек быть одиноким?
Ошитива, крадучись, добралась до поляны и, раздвинув листву, посмотрела туда. Ее снова постигло разочарование. Как и раньше, на поляне никого не было. Может, он был здесь только один раз, когда она случайно обнаружила его и прекрасных женщин?
Вдруг она услышала, как кто-то откашлялся.
Прямо за ее спиной!
Она резко повернулась и посмотрела в торжествующие глаза Хакала. У нее перехватило дыхание. Его бронзовая кожа сияла в лучах солнца, а золотые браслеты на каждом запястье, золотые серьги, ожерелье и украшения в волосах ярко блестели, отбрасывая в стороны золотые лучи. Голубой цвет его мантии и туники был темнее летнего неба.
Ошитива упала на колени и прикрыла голову руками.
— Прости меня, Господин, — закричала она, — я не знала, что это священное место. Я не согрешила. — Она подняла голову. — Я лишь взглянула.
Их взгляды встретились, в его затененных густыми бровями глазах мелькнули веселые искорки.
— И что же ты видела? — спросил он, жестом повелевая ей встать.
— Такую красоту…
Печаль омрачила его лицо, когда он сказал:
— Когда мы пришли в Центральное Место, мы увидели, что оно отличается от нашего родного дома на юге, поэтому мы решили создать эту тайную поляну, чтобы ублажать наших богов.
От страха она едва могла говорить.
— Мой Господин, я не пришла сюда, чтобы подглядывать. Мне нужно было собрать еще немного глины, — заикаясь, продолжала она. — Я подумала, что могла бы…
— Еще немного глины? — прервал он, и она поняла, что он имеет в виду корзину с сырой глиной, которую видел в патио на кухне.
Переступая с ноги на ногу под его настойчивым взглядом, она, набрав полные легкие воздуха и наклонив подбородок, смело возразила:
— Вы ведь приказали мне сделать двенадцать кувшинов. Для этого требуется очень много глины.
Веселые морщинки в уголках его глаз углубились.
— Вы собираетесь убить меня? — спросила она.
Он склонил набок голову и внимательно посмотрел на нее:
— Думаю, что нет. Если твоя священная глина находится где-то поблизости, тогда боги позволят тебе идти по этой тропе. Но ты никогда не должна ступать вон туда — это их дом.
Вдруг у них над головой закружила ярко-зеленая птица, и, к удивлению Ошитивы, махая крыльями, она села на протянутую к ней руку Господина Хакала.
— Его зовут Чи-Чи, — сообщил Хакал, поглаживая головку попугая. — Я взял его, когда он был еще птенцом. Он вырос здесь. — Хакал предложил Ошитиве погладить попугая.
Следя за мощным, изогнутым клювом, она осторожно протянула руку и прикоснулась к головке попугая, головка податливо наклонилась к ней. Она гладила прекрасное оперение полудикого создания, чувствуя, что под мягкими перьями скрывается истинная, дикая природа птицы, и это заставило ее думать о могущественном мужчине, на руке которого сидел попугай.
Пока Хакал наблюдал, как пальцы Ошитивы гладят маленькую головку, он снова погрузился в меланхолию. Ошитива поняла, что у него непостоянный характер, настроение быстро меняется. Иногда река кажется издалека однородной, застывшей массой, но если подойти к ней поближе, можно заметить быстрое течение и от мелководья до глубин разнообразие цветов. Господин Хакал напоминал такую реку.
