Фарадей разбил те часы, он не мог спокойно смотреть на них и представлять, каково ей было считать те минуты, пока он проводил время с мужчинами, пил с ними спиртное и думал только о себе самом.
Но хуже всего было то, что он согрешил против Бога. Фарадей в ужасе вспомнил, что когда родовые боли Абигейл начались, он забыл, что это была пятница, вечер, и начиналась святая суббота. Когда ребенок родился, уже перевалило за полночь. Фарадей не остался со своей женой, не провел этот божественный день в молитве, а отправился в каюту капитана и пил там с офицерами. В холодном свете рассвета и смерти Фарадей увидел, что все это случилось в святую субботу.
Он поднялся на палубу помолиться. Упав на колени и соединив ладони он громко зарыдал:
— Отец Всемогущий, услышь мою мольбу и поговори со мной из глубины твоего великодушного неба. Прошу тебя принять мою исповедь и смиренное признание греха. Не поворачивай спины к твоему несчастному грешнику, но снова прими его в свои великодушные объятия. Направь его на путь праведности, чтобы он мог продолжать прославлять имя твое.
Если бы в тот момент кто-нибудь попросил его описать существо, к которому он обращал свои мольбы, он бы сказал, что это был высокий и худощавый мужчина с бородкой Авраама Линкольна и черными, как угольки, глазами. И еще он очень походил на его дедушку по отцовской линии, который нередко проходился березовой палкой по его мальчишеской заднице. В представлении Фарадея Бог был кальвинистом, который влился в ряды адвентистов, после того как Эллен Уайт провела более обоснованное его исследование. Он был Богом, который, в отличие от дедушки Фарадея, умел прощать.
Но в то утро, когда он стоял на коленях на палубе, а пассажиры искоса смотрели на него или просто обходили его стороной, когда боль пронзала его колени, а пот градом струился с его лба, когда он слушал завывания атлантического ветра в дымовых трубах и в иллюминаторах, он не услышал слов прощения, доносящихся через широкое пространство, наполненное лишь тишиной, морем и небом.
Тогда в последней, неистовой попытке он громко закричал:
— Я благочестивый! Я праведный! Я богобоязненный и смиренный!
А потом он упал ниц на доски палубы и лежал так, всхлипывая, пока не пришли члены судовой команды, которые аккуратно подняли его и отвели обратно в каюту, где его свояченица Беттина, уже переодевшись в черное траурное платье, заботилась о нем до самого прибытия в Нью-Йорк.
30
Он не мог ни есть, ни спать. Он похудел и осунулся. Его борода отросла. Фарадей велел Беттине отказать всем его пациентам. Он не разрешал своим друзьям звонить ему. Его боль достигла вселенских размеров, и не было такого средства, которое помогло бы ему. Даже драгоценная малышка Моргана на его руках не приносила ему утешения. Ощущение этого маленького тельца и свежесть ее ангельского личика приводили его в еще более глубокое отчаяние.
Почему Бог забрал его любимую? Что она такого сделала и за что он так наказал ее? Совершил ли что-то Фарадей что-то, что оскорбило Бога? Чем больше он молился, тем яснее он ощущал бездонную тишину на той, другой стороне. Отвернулся ли Бог от Фарадея Хайтауэра?
Искренне веря, что без Бога он больше не сможет лечить, он закрыл свою успешную практику в Бостоне и объявил своей свояченице, что, прежде чем он сможет снова стать врачом, он должен найти Бога. И Фарадей отправился искать Бога.
Все свои впечатления от путешествий он записывал в путевом дневнике:
«Я надеялся, что меня посетят видения. Я тайно завидовал тому, что у Эллен Уайт бывают видения. Я никогда никому об этом не говорил, даже моей драгоценной Абигейл, но я часто думал о том, какой это великолепный опыт! Благодаря своим видениям Эллен Уайт смогла предсказать Гражданскую войну и освобождение рабов. Я был бы счастлив пережить хотя бы одно видение. Вот почему, отправившись на поиски Всемогущего, я посетил Тибет, Индию, Китай — все святые места на земле, где я сидел у ног святых людей.
В Багдаде я встретил ученого-исламиста, который учился в Оксфорде и великолепно говорил по-английски. Для него не было большего счастья, чем читать мне отрывки из святой книги Коран. Я слушал с интересом, и меня даже тронули некоторые идеи, поскольку мусульмане чтят Иисуса, которого они называют Иса. Но когда он читал главу, где говорится, что Иисус не был распят, а другой человек был убит вместо него, я пожелал ученому всего хорошего и покинул те места. В Индии я посетил святые места индусов, но нашел там лишь многобожие и идолопоклонство (и почитание коровы!), что выше моего понимания. Я слушал сикхов, которые говорили о едином Боге и спасении души, но меня не устраивала их концепция, согласно которой познать Бога можно только через посредника, гуру, и никак иначе. В Тибете буддистские монахи пригласили меня в их горный монастырь, и я слушал их речи о нирване и циклах смерти и возрождения. Но в их словах было мало ссылок на Бога, и ничего там не говорилось о воскрешении, поэтому я ушел от буддистов, испытывая еще больший духовный голод, чем до прибытия к ним. Год пребывания в Шанхае не смог пролить свет на учения, называемые «Конфуцианство» и «Дао», поскольку, казалось, что эти учения как-то слишком равнодушно относятся к спасению души и избавлению от греха. В общем, домой в Бостон я вернулся подавленный и морально сломленный, ведь я так и не нашел способа вернуться к Богу.
И еще я сделал одно ужасное открытие».
Фарадей всегда был внутренне противоречивым человеком: хотя он и обучался современной медицине, верил в исцеление, но не доверял науке. Он никогда не забывал потрясение, испытанное им двенадцать лет назад, когда наблюдал за демонстрацией нового диагностического прибора Рентгена, который излучал нечто, из-за неизученной природы этих лучей сам ученый называл их «лучи-икс». Теперь человека можно было видеть прямо изнутри. Это пугало Фарадея, попахивало черной магией, туда простому смертному нельзя было совать свой нос. Одно дело вскрывать человеческое тело, чтобы извлекать больные органы; хирургия, кажется, уже была санкционирована Богом, но направлять камеру и заглядывать через кожу и плоть в душу… Месяцами этот образ не давал Фарадею покоя. С тех пор медицина продвинулась еще дальше; казалось, наука решила проникнуть во все аспекты человеческого существования. Человечество все стремительнее удалялось от Бога и веры, двигаясь в направлении пробирок и колбочек.
Это было ужасное открытие доктора Фарадея Хайтауэра: пытаясь по всему земному шару найти следы Бога, он лишь находил автомобили и электричество, пленки с двигающимися картинками, летающие аэропланы и физиков, открывших невидимый мир, который они назвали «кванта». Он обнаружил, что люди охотнее посещают мюзик-холлы, нежели церкви. Вместо Бога они хотели развлечений.
Но его свояченица оставалась стойким приверженцем Бога. После того как они похоронили Абигейл, Фарадей пригласил Беттину жить вместе с ним и ребенком. У Беттины своих денег не было, и она всегда жила за счет своей сестры, которая была крайне щедрой, а когда состояние Абигейл перешло Фарадею, он посчитал своим долгом продолжать заботиться о Беттине.
