Последнюю ночь на Андросе я провел с Ангелики. Мы оба не относились серьезно к нашей связи и не давали поспешных обещаний встретиться вновь. Я чувствовал, что пора уезжать домой, а меня еще тянуло посетить Икарию. Путешествие было коротким: через популярный у туристов Миконос (там я не хотел останавливаться) до порта в Эвдилосе.
Об Икарии я слышал мало хорошего. Мне говорили, что там гуляют ветры, что на острове скалистая земля, безлесные горы и вообще мало растительности, зато оврагов великое множество. В прошлом икарийцы на долгие годы уходили в море и оставляли своих женщин на произвол судьбы, несмотря на то что остров постоянно подвергался набегам пиратов. В двадцатом веке Икария превратилась в «открытую тюрьму» для политических ссыльных. Как сказал мне кто-то сведущий, там, мол, «одни старики», «не жизнь, а болото» и вся молодежь давно разъехалась оттуда в поисках лучшей доли. Многие годы греческое правительство относилось к острову по пословице: с глаз долой — из сердца вон. В общем, список аргументов в пользу «не ехать» был бесконечен. Один доброхот из Триполи говорил, что поездка на Икарию не имеет смысла, а если и есть причины побывать там, то их всего две: увидеть предполагаемое место рождения бога Диониса и выпить крепкого красного вина «Прамниос». Тот же человек сообщил, что остров «очень левацкий», но я заметил, что он читал праворадикальную газету «Золотой рассвет» (и, между прочим, употреблял узо
[63]
с утренним кофе). Все его советы стоило пропустить мимо ушей, и в первую очередь тот, что касался путешествий.
Когда закончился мой первый день на этом далеком суровом острове, я понял, что правильно поступил, прислушавшись к внутреннему голосу. Более того, у меня возникло предчувствие, что я здесь задержусь. Почему бы и нет: приезжих тут явно было немного — машин по дороге почти не попадалось, а скалистый пейзаж был изумителен. В какой-то момент я вышел из автомобиля и просидел несколько часов на широкой ровной площадке утеса, сложенного белой породой. Его стена падала в плещущее далеко внизу море. Солнце приятно припекало спину, и я ощущал необыкновенный покой. Могу объяснить это только светом, который, казалось, пронизывал все вокруг меня. Голубые небеса и волны ослепительно сияли. Я долго скитался по Греции, и подобные мгновения не единожды заставали меня врасплох, и каждый раз — особенно в тот день — мне казалось, что время здесь остановилось тысячу лет назад.
На Икарию я приехал не только ради природы и одиночества. Меня интересовали здесь и люди. За словами о том, что на острове остались одни старики, крылось что-то гораздо более интригующее. Средняя продолжительность жизни на этом отдаленном острове гораздо, гораздо выше средней в любом месте Европы. Вместе со всеми учеными, которые приезжали сюда изучать данный феномен, я задавался вопросом: в чем же секрет такого долголетия? Каждый день я встречал здесь энергичных стариков, которым перевалило за восемьдесят, а то и за девяносто. Они хозяйничали в магазинах, в кафе и маленьких отелях, рыбачили или чинили лодки. Морщин у седых как лунь икарийцев было не больше, чем у людей вдвое моложе их, да и сил хоть отбавляй. Кто-то утверждает, что подобное долголетие объясняется отсутствием стрессов. Люди на Икарии просыпаются поздно, не спеша открывают свои лавочки, делают то, что им нравится и когда нравится, и ни в коем случае не меняют привычек ради туристов. А может, все дело в насыщенных радием горячих источниках, которые пробиваются у морских берегов. Никто толком не знает ответа, но говорят, что один из трех жителей острова достигает девяностолетнего рубежа.
Самым необычным человеком из тех, кого я здесь встретил, была женщина по имени Ариадна. Ее земляки, жители городка Айос-Кирикос, были о ней разного мнения. Многие называли ее фантазеркой, другие без всякого снисхождения заявляли, что она сумасшедшая. Но никто не мог опровергнуть ее слов о том, что она старейшая жительница острова, — ни у одного икарийца попросту не было доказательств, что он старше. Густые серебристые волосы Ариадны напоминали вышивальные нити, а кожа, детская, бледная и гладкая, — пленку яичной скорлупы. Определить истинный возраст старушки было совершенно невозможно.
Ее считали чудачкой, достопримечательностью, которую показывали туристам. Ариадна обычно сидела в одном из кафе или на набережной, где рекламировала свои «Туры Икара».
Я присоединился к одной из таких экскурсий. Нас собралось человек десять, мы сгрудились на набережной в Айос-Кирикосе под громадной современной скульптурой, изображающей два крыла. Простирая руку к югу, Ариадна сообщала, что собирается рассказать нам о «двух птицах, прилетевших с Крита».
Стоило Ариадне открыть рот, как слушатели подпадали под ее обаяние. Она вела повествование в настоящем времени — к этому приему нередко прибегают историки для пущей выразительности; таким образом она оживляла события, о которых рассказывала, и заставляла работать воображение слушателей.
И я готов был поверить не только тому, что эта женщина старше всех на острове, но и что она родилась тысячи лет назад, задолго до всех нас. Иногда наиболее сильное впечатление на слушателей производит не столько рассказ, сколько сам рассказчик.
В ожидании своего часа
© Oleg Znamenskiy/Shutterstock
— Каждый день я начинаю с живительного ледяного душа. Воду беру прямо из горного ручья. Я надеюсь, что обжигающий холод прогонит и сон, и мысли, которые теснятся в моем мозгу, — их обрывки никак не могут соединиться, отчего меня часто донимает сильная головная боль. Таково наказание за долгую жизнь и миллион воспоминаний, что стремятся отвоевать себе свободное место в моей голове.
Потом я направляюсь к морю. Только ритмичный плеск волн, набегающих на песок, может утихомирить биение моего сердца и водоворот моих мыслей. Я могу замедлять дыхание, глядя, как встает солнце, а в хороший день его неуклонный путь по небу может подарить мне миг покоя.
Француженка — владелица пансиона йоги, расположенного неподалеку, иногда приводит на берег своих клиентов. Я смотрю, как тощие женщины в гетрах становятся рядами лицом к солнцу и их инструктируют: «Живите этим мгновением, живите здесь и сейчас, освободитесь от прошлого и будущего». Это кажется таким простым, но подобное душевное спокойствие обрести трудно. Тем более когда у тебя каждый день новые обязательства. Но об этом я вам расскажу позднее. А пока буду продолжать историю. Ведь вы за это и заплатили. Началась она давным-давно…
