Никогда жрецы Амона не возносили горячих молитв к «ка» ушедшего царя более, чем теперь, умоляя предоставить защиту из царства теней.
Семьдесят или более дней траура были тем временем, которое требовалось, чтобы тело, освобожденное от внутренностей, высохло на горячем египетском солнце. В течение всего этого времени, пока тонкая оболочка царя открытой лежала в павильоне Смерти в некрополе, его оплакивали все Фивы. Ночью и днем траурный погребальный плач раздавался на улицах, в храмах и домах. Дважды в день люди собирались в общественных местах, разрывали одежду, посыпали голову пеплом и выражали свое горе долгими восточными причитаниями. На это время были отменены все праздники, какими бы священными они ни были, и ни один человек, бедный или богатый, не ел мяса, белого хлеба и не пил вина. Таким способом они выражали свою любовь к царю Аменхотепу III.
Отец Эхнатона умер любимый своим народом и уважаемый богами. На нем не отразилась ненависть к его сыну, хотя он должен был знать о ее существовании.
Присутствие во дворце любимого сына утешало горюющую царицу Тиу. По обычаю, она одевалась в черное, цвет воскрешения (белый был цветом счастья, красный олицетворял зло), носила гирлянды из лепестков мака, посыпала голову пеплом и оплакивала царя, который был любовью ее юности.
В оплакивании мужа вдове помогали платные профессиональные плакальщицы, женщины с распущенными волосами, которые выли пронзительными голосами, помогая оплакивать умершего.
В величественном погребальном храме Аменхотепа III, много лет назад построенном Аем для него и царицы Тиу, был устроен пир, сопровождавшийся танцами (на похоронах, как и на празднике богини Опет, храмовые танцовщицы исполняли специальный ритуальный танец «муу»).
Скорее всего, чтобы показать свое горе, Эхнатон отрастил бороду, и, скорее всего, она была редкой. Египетские мужчины имели обыкновение выщипывать растительность на лице. Во враждебный город своего отца Эхнатон взял свою свиту. Среди нее должен был находиться Рамоз, поскольку одной из обязанностей великого визиря было наблюдение за погребением царей. Без сомнения, молодого царя сопровождал Ай, зная, что для Фив приезд Эхнатона означает окончание их славного и безопасного прошлого.
Жрецам Амона могло показаться злой иронией, что надзор за церемонией был поручен именно им. В их обязанности входила подготовка царя к загробной жизни, а царица Тиу настаивала на традиционном ритуале. Поэтому тело Аменхотепа III, как свидетельствует его мумия, было подготовлено к смерти под покровительством бога, которого он никогда не оставлял.
Мумифицирование, первоначально бывшее привилегией царской семьи и знати, теперь стало основным и постоянным источником доходов Амона. Лишь самых бедных складывали, как дрова, в общественные могилы в пустыне или поспешно прятали под тонким слоем песка. Использование гробов, начавшееся с тринадцатой династии, теперь стало универсальным, поэтому некоторые из величайших египетских художников занимались исключительно тем, что расписывали гробы красками и золотом, создавая дорогие произведения искусства. Фактически большая часть египетских художников и ремесленников была занята обеспечением похорон. Существовали целые мастерские, занимавшиеся только гробами и погребальной мебелью из редких пород дерева, а также тысячами более мелких предметов, которые египтяне брали с собой в могилы. Среди мастеров были погребальные ювелиры, изготовлявшие драгоценные сосуды для мазей и притираний, которыми непременно снабжали перешедших в иной мир, украшенные драгоценностями амулеты и прекрасные посмертные маски, часто из золота, предназначенные для защиты мумифицированных лиц.
Другие люди специализировались на выкапывании могил или на маскировке выдолбленных в скалах гробниц, третьи – на бальзамировании, так что в Фивах под руководством жрецов Амона работала целая армия рабочих, занятых обслуживанием мертвых.
По оценкам того времени, в Фивах проживало около 100 000 горожан, и каждый четвертый из них был занят похоронами или постоянным уходом за мертвыми.
Из переполненной деревни Дейр-эль-Медина, находившейся в узкой долине около некрополя на подходе к Долине царей, группы рабочих отправлялись ухаживать за могилами. Каждые десять дней они получали выходной, как солдаты в действующей армии. Среди них были каменотесы, плотники, художники и рабочие других специальностей, чьей наследственной обязанностью было выкапывание могил и украшение гробниц, постройка погребальных часовен и окончательная подготовка мертвых к похоронам.
Похороны Аменхотепа III начались с торжественных ритуалов, которые длились днем и ночью в павильоне Смерти, где опустошенная оболочка старого царя лежала в течение семидесятидневного траура. Жрецы-хирурги были умелыми и расторопными. Из тела вынимались внутренние органы, и с помощью тонких проволочек с крючком из черепа через нос вынимался мозг. Мозг считался хранилищем человеческой мудрости, а сердце и кишки, это знали все, были средоточием эмоций и ума. Они составляли сущность бытия (вероятно, отсюда произошла греческая теория логоса), и их следовало сохранить, поскольку кому же захочется жить в подземном мире, утратив сущность бытия? Поэтому кишечник и мозг помещали в четыре красивые канопы, которые являлись частью погребального оснащения каждой могилы. Их плотно запечатанные крышки имели форму голов четырех сыновей Гора, которые помогали охранять мертвых: Амсети с человеческой головой, Кебехсенуф с головой сокола, Дуаумутеф с головой дикой собаки и Хепу с головой павиана.
Стража, стоявшая у павильона Смерти и тела старого царя, изображала Анубиса, черного бога-шакала, покровителя специалистов по бальзамированию, поскольку он был владыкой некрополя.
Где бы ни находился Эхнатон в течение этих двух месяцев, его постоянно окружали боги, которых он отверг и покинул, но которые все еще господствовали в Фивах.
Анубис бродил между могил, на улицах орала Бает, в болотах ревел Баби, а Амон вынашивал планы и плел интриги против молодого царя. Египтяне, не жившие в Амарне, не осмеливались принять концепцию единого бога. Эхнатон должен был остро ощутить тот ужас и страх, который он им внушал.
Но он обязан был исполнить погребальные ритуалы. Опустошенное тело высохло. Подготовленное сердце было возвращено в грудную клетку, над сердцем был помещен «сердечный скарабей», и под песнопения и заклинания жрецов начался процесс бальзамирования. Длинные извивающиеся полосы тончайшего льна смачивали в смолах, камеди, дегте, битуме, умащивали душистыми маслами, редкими пряностями и цветочными духами, а затем туго обматывали вокруг тела. Между льняными бинтами вкладывались бесценные сокровища: маленькие образы богов и священных животных, скарабеи с гравировкой, личные украшения и множество амулетов из золота, серебра, драгоценных камней, стекла и фаянса. На каждой вещи было выгравировано имя умершего с тем, чтобы после перехода в иной мир он мог легко ее узнать.
В противоположность распространенному мнению, от разложения тела предохраняло не бальзамирование. Факторами, позволившими мумиям в течение шести тысяч лет сохранять тела, лица, зубы и волосы, были века, проведенные в песке, и сухой ровный климат Египта, так что, побывав в музее, мы имеем возможность буквально лицом к лицу познакомиться со многими знатными египтянами, увидеть воочию, какими они были: их индивидуальность и чувство собственного достоинства сохранились.
