Люди, однако, вынесли с собой из Имперского бассейна абсолютную силу музыки. Совершенно иное заявление от группы, которая тогда, весной, прошлась на цыпочках по своему новому материалу, — здесь были Zeppelin в своей полной, неостановимой силе. Как Рой Холлингворт написал в рецензии для Melody Maker: «Они не пощадили ничего, просто ничего. Это была не работа. Это был не концерт. Это было событием для всех».
Через две недели после окончания тура альбом занял первое место в британских чартах, и количество заказов на него было столь велико, что вновь образованной компании Ричарда Брэнсона Virgin Records пришлось установить специальные стенды для продажи одного только этого альбома. В Америке альбом добрался до второй строчки, где задержался на пять недель, уступая первое место Tapestry Кэрол Кинг. Шесть месяцев спустя, благодаря ошеломительному числу проигрываний ‘Stairway to Heaven’ по радио (несмотря на то что она по-прежнему не вышла в качестве сингла), он все еще высоко держался в американских чартах. Фактически, пройдет еще три года, прежде чем альбом окончательно выскользнет из американского Top-40, приближаясь к первым 25 миллионам проданных копий и поразительно влияя на каждое последующее поколение рок-групп — неизмеримо, но несомненно.
Но не все отзывы, полученные вскоре после релиза альбома, предсказывали его окончательное возвышение. В Британии журнал Sounds назвал его «сильно переоцененным альбомом», где ‘Black Dog’ громыхает «с грацией и изяществом деревенской курицы», в то время как ‘Stairway to Heaven’ «драматически окутывает мраком, а повторяющиеся части сначала пробуждают скуку, а после — кататонию». Журнал Disk & Music Echo ближе подобрался к истине, но все же был только равнодушен, написав: «Если Zep III давал первые намеки на то, что их музыка будет далеко не ограничена тяжелым роком, то этот новый альбом подчеркивает их раскрывающуюся зрелость». На этот раз право оценить альбом досталось Rolling Stone, где будущий гитарист Патти Смит Ленни Кайе описал его как «альбом, выдающийся своей неброской и изящной утонченностью», одобряя его «абсолютное разнообразие… невероятно острый и точный вокальный динамизм [и] самые искусные аранжировку и представление, которые когда-либо делал Джимми Пейдж».
По иронии судьбы, их решимость обойти легкое навешивание ярлыков, сделав конверт альбома настолько анонимным на вид, насколько это было возможно, привела к тому, что огромная часть мифа Zeppelin теперь укоренилась в общем и личном восприятии его истинного «значения». Заключенная в рамку фотография старого седого отшельника — согнувшегося под весом огромной вязанки хвороста, лежащей на его спине, — висит на стене с ужасно облупившимися обоями, следующий фрагмент которой, как можно увидеть при раскрытии внешней обложки складного конверта, разрушен, и через него видны старомодные дома ленточной застройки, над которыми возвышается муниципальная высотка, определяющий символ современности в Британии ранних семидесятых, — взятый с настоящей фотографии нового многоэтажного жилого дома в Ив-Хилл в Дадли, где Бонэм еще недавно жил со своей молодой семьей и который был в конце концов снесен в 1999 году.
«Когда я жил в Пангборне, — рассказывал Джимми, — я постоянно ходил по секонд-хендам в Рединге, доставая там мебель и всякую всячину. Однажды со мной пошел Роберт, и он заметил фотографию с Отшельником. Это произошло в том секонд-хенде на углу. Я не имею в виду антикварный магазин, я говорю о настоящем сомнительном секонд-хенде, где вещи были грудами навалены повсюду, ну, вы понимаете. Роберт заметил фотографию и купил ее. И хорошо заметил, знаете ли. Идея использовать ее на альбоме заключалась в том, чтобы показать прогресс… Это действительно было сделано довольно тонко. Старое разрушается, и строятся новые дома. Теперь они не выглядят такими уж новыми, не так ли? Но тогда выглядели. И старое осталось на стене».
Конечно, разговор о «фотографии Отшельника», символизирующей «старое», неизбежно приводит к дальнейшим предположениям о других мотивах, побудивших Пейджа использовать картинку. На внутренней стороне складного конверта был «рисунок, который нарисовал мой друг» карандашом и золотой краской. На нем была изображена другая, более очевидно оккультная фигура Отшельника, на этот раз стоящего на вершине крутого склона горы. Держа в одной руке свой посох, или жезл, а в другой — высоко поднятую горящую лампу, он смотрит прямо вниз на крошечную фигуру молодого человека, преклонившего колено и широко раскинувшего руки в мольбе, и дальше, на извилистый путь, который тот проделал из своего дома в маленьком городке в отдалении, где видны церковь и едва различимая колокольня.
Хотя на конверте альбома и не был указан автор, иллюстрация была выполнена таинственным другом Пейджа по имени Баррингтон Коулби (не «Колби», как обычно указывается) и озаглавлена «Вид в полумраке или переменном свете». «Рисунок был моей идеей, — рассказывал мне Джимми. — Кое-кто говорит, что там есть аллюзии на [викторианского художника] Уильяма Холмана Ханта, но это не так. На самом деле идея появилась от карты Таро «Отшельник», и, следовательно, восхождения к путеводной звезде и свету истины. Всему свету, так сказать…»
Здесь есть два интересных момента. Первый — кто такой Баррингтон Коулби? При всестороннем исследовании не обнаруживается ничего о нем или его работе, только две другие картины, обе исполненные в заметно сходном стиле с «Отшельником» на конверте Zeppelin. В таком случае, возможно, он не был профессиональным художником. Друг Пейджа, который теперь, кажется, жил в Швейцарии — идеальное место, конечно, чтобы поддерживать наличие столь скудных сведений о себе, что можно казаться загадочным; кое-кто предполагал, что у него либо был другой, вероятно, личный источник дохода — либо что его вовсе не существовало. Что «Баррингтон Коулби» — это просто псевдоним самого Пейджа, имевшего подготовку художественной школы. Естественно, никто из Zeppelin, похоже, никогда не встречал Коулби. Как сказал мне Джимми, «это была иллюстрация, нарисованная моим другом, которую я предложил для внутреннего разворота альбома, и все согласились». Так и было.
Какой бы ни была правда, второй и более важный вопрос, связанный с иллюстрацией, которой столь щедро было отведено место на конверте четвертого альбома Zeppein, — это то, что она значила в субъективном смысле. Как заметил сам Пейдж, рисунок был явно основан на карте Таро «Отшельник» — символе уверенности в себе и мудрости. Отсюда и указание на его связь с «восхождением к путеводной звезде и свету истины». Возможно ли, что смысл его был более глубок, чем сказано в этом и так вполне подходящем объяснении? В О.Т.О. восьмая, девятая, десятая, одиннадцатая и двенадцатая степени — то есть высшие уровни Порядка, от Совершенного Понтифика Просвещения вплоть до Внешнего Главы Ордена (уровень, которого достиг Кроули), — известны как Триада Отшельника. Некоторые полагают, что Отшельник в оккультном смысле также синонимичен Магу — или Мастеру Магу. Цитируя «Книгу Тота» Кроули: «… один из его [Отшельника] титулов — Психопомп, проводник души сквозь низшие сферы. На это символически указывает его Змеиный Жезл… За ним следует Цербер, трехглавый Пес Ада, которого он приручил. Эта Карта показывает все таинство Жизни в ее самых секретных трудах». Другими словами, и Отшельник, и Маг представляют собой путеводные огни, духов-наставников для малых созданий — то есть человечества. Таким образом, будет ли это разыгравшимся воображением — предположить, что Пейдж, признавший себя последователем Кроули, намекал, что истинный путь к знанию — или, по крайней мере, «дорога, на которой он стоял», перефразируя ‘Stairway to Heaven’, — проходит через оккультные верования Алистера Кроули, Элифаса Леви и остальных, вплоть до царя Соломона и даже самого Еноха? Более того, как замечает Дэйв Диксон: «Если вы поднесете складной конверт к зеркалу, под Отшельником можно разглядеть очертания черного пса, у которого, кажется, две головы, хотя у Цербера их и было три. Так много ли надо, чтобы представить, что у этого черного пса есть и третья голова, просто ее хуже видно, возможно, она отвернута от нас?»
