Твоим настоящим приятелем по вечеринкам был Пит Мидон, который работал пиарщиком у The Pretty Things, когда вы познакомились, а позже был менеджером The Who, Джимми Джеймса и The Vagabonds. Пит был ненормальным — не от мира сего, — и тебе это нравилось. Как раз с Питом вы однажды без приглашения заявились на Даунинг-стрит на вечеринку по поводу совершеннолетия Каролин Молдинг, дочери канцлера казначейства Реджинальда Молдинга. Ты не мог поверить своим глазам, но Пит просто договорился и пропихнул вас обоих через дверь прямо на середину зала, схватив два бокала с шампанским.
Также от Пита ты узнал о «Прелюдине», препарате для подавления аппетита, который содержал сульфат амфетамина. Действительно классная пилюля. Пит был старше, был модом-экстремистом и всегда таскал таблетки всех сортов в кармане пиджака — голубые, фиолетовые, «Прелюдин», чтобы зажечь тебя, и барбитураты, чтобы успокоить. «В те дни вся поп-музыка была на таблетках», — будешь вспоминать ты годы спустя. French Blues, Black Bombers, Mandies, Purple Hearts… over, upwards, sideways, down… Потом, когда ты играл в Zeppelin, было забавно, что люди всегда считали тебя тихоней… Ха-ха, черт возьми, сказал клоун…
12
Золотые боги
Даже без угрозы того, что Джон Пол Джонс покинет группу, печальный исход тура 1973 года вынудил Пейджа и Гранта сделать паузу и оценить ситуацию. По плану в октябре и ноябре нужно было записывать следующий альбом. Вместо этого Zeppelin оказались в подвешенном состоянии, ибо Джимми с Джи обдумывали следующий шаг. Скоро намечался выпуск фильма о туре — вместе с концертным альбомом в качестве саундтрека. Также на горизонте маячила новая сделка с Atlantic, ибо первоначальный пятилетний контракт подходил к концу. Поскольку все пять альбомов Zeppelin были распроданы тиражом более миллиона копий в одних только Штатах, Ахмет Эртегун с радостью предлагал продление еще на пять лет с многомиллионным авансом. Но теперь Грант требовал большего. Заметив, что и The Beatles, и The Stones дошли до создания собственных небольших лейблов, вместе с Пейджем он хотел того же для Zeppelin. Несмотря на печальный исход Apple (где недостаток контроля качества привел к столь высокому количеству контрактов, что никто не мог понести должную ответственность) и труднообъяснимую инертность Rolling Stones Records (который, несмотря на наличие единичных случайных контрактов с музыкантами вроде кубинских рокеров Kracker и бывшего участника The Wailers Питера Тоша, вскоре очевидно для всех станет площадкой лишь для самих The Stones), привлекательность владения собственном лейблом была сильна: не только потому, что это положит конец бесконечным спорам о виде обложек, звукозаписи, синглах, датах выпуска, и всему остальному, что годами преследовало группу в Atlantic, но и по той причине, что это означало настоящий успех. Что вы не просто огромны, но подобны сверхновой. Это сильно трогало тщеславие и Джимми, и Джи. Грант также быстро сообразил, что это частично возместит те гигантские налоги, которые в противном случае им предстояло выплачивать. Так что начались переговоры по поводу создания независимого лейбла для Zeppelin, хотя и под крылом дистрибьюторских возможностей Atlantic, что позволяло избежать возможных провалов в продажах. По сути единственной важной вещью, которую гигантские лейблы вроде Atlantic могли предоставить в семидесятых, была дистрибьюторская сеть.
Пейдж и Джонс тем временем фактически начали собственные соло-проекты, а Плант на примере Рода Стюарта также подумывал о решительном шаге к параллельной сольной карьере. Хотя он и отрицал это прессе, почувствовавшей, куда дует ветер, изображая шок от одной только подобной мысли, сказав: «Уйти записывать сольный альбом, а потом вернуться, означает, что ты в действительности не очень хочешь играть со своей группой», — Плант перестал думать об этом лишь когда Грант убедил его, что такая затея будет иметь смысл, лишь когда группа окончательно обзаведется собственным лейблом. В действительности Грант и не думал о том, чтобы позволить Планту заняться сольным творчеством, в преддверии переговоров о собственном лейбле для Zeppelin он лишь хотел представить группу перед Ахметом настолько цельной, насколько возможно. Эртегун знал, что басисту, может быть, потребуется, замена, но с этим можно было справиться. А потерять, пусть даже с небольшой вероятностью, певца было недопустимо.
Выбравшись из водоворота тура, Джонс начал продюсировать и играть для альбома своей старой подруги, вокалистки Blue Mink Мэйделин Белл. Под названием Comin’ Atcha от также в декабре выступил с Белл на концерте в телешоу BBC 2 Colour My Soul. Отчаянно желая доказать себе, что, если того захочет, он все еще способен на реальную карьеру вне Zeppelin, по приглашению продюсера Эдди Крамера он появился на альбоме Creatures of the Street осмеянного американского глэм-рокера Jobriath. К счастью для Zeppelin, ни один из альбомов не имел коммерческого успеха. Грант хмыкнул что-то утешительное, и Джонс дал понять, что с радостью вернется к друзьям.
Без необходимости записывать собственный соло-альбом — альбомы Zeppelin и так были его соло-альбомами — Пейдж, тем не менее, занялся интригующим сторонним проектом, который, хотя никогда не грозился заменить для него Zeppelin, оказался на грани того, чтобы подорвать будущее группы так, как никто из них не мог представить тогда, — это было написание саундтрека для фильма Кеннета Энгера «Восход Люцифера».
Пейдж познакомился с Энгером на лондонском аукционе памятных вещей Кроули. «Энгер тогда имел деньги и вместе с Джимми они были… не то чтобы они стремились перещеголять друг друга, но, думаю, в то время они соперничали, — вспоминает Тимоти д’Арк Смит, позже ставший главным поставщиком оккультных книг, картин и других произведений искусства для Пейджа. — Думаю, вообще-то это было из-за „Багх-и-Муаттар“. Я сказал Джимми: „Я в этом не участвую. Я еду в Париж“. Ведь [Джеральд] Йорк прислал Энгера, который всегда пугал меня до смерти. Он никогда не улыбался».
В то время Американский институт киноискусства называл доктора Кеннета Энгера, как он любил чтобы к нему обращались с тех пор, как получил докторскую степень в гуманитарных науках несколькими годами ранее, «магом кино». Он давно достиг статуса настоящего Мага и теперь является, по словам Дэйва Дикинсона, одним из наиболее высокопоставленных членов О.Т.О. Его права на эту роль восходят к 1955 году, когда он вместе с самопровозглашенным «сексологом» Альфредом Кинси ездил в Чефалу на Сицилии, где они раскопали несколько всесексуальных фресок в кроулевском Аббатстве Телемы, на основании которых Чарльз Пейс впоследствии нарисовал фрески для Болескин-хауса Пейджа. «Я никогда не говорил об этом с людьми, которые не были магами, — рассказал Энгер одному репортеру в 2006 году. — Ведь они подумают, что ты грязный лжец. Но видите, я не сатанист. Некоторые думают, что это не так. Мне все равно…»
Теперь ему семьдесят восемь, и доктор Энгер живет один в своем многоквартирном доме в Голливуде и слишком болен, чтобы отвечать на просьбы об интервью, хотя и продолжает рассказывать о новых проектах в области кино и литературы. Он также известен, по словам д’Арк Смита, своим непостоянным характером и «наложением проклятий» на любого, кто переходит ему дорогу. Однако за растиражированным образом личности, практически напоминающей Носферату, лежит, очевидно, мечтательный философ, ожесточенный, возможно, на то, что его постоянно неправильно понимали и неверно толковали, но его работы, столь явно стоящие в стороне от мэйнстрима, считаются одними из наиболее новаторских в истории кино.