— Сворачивай!
Голос тонет в реве двигателя и вое сирены. Дергаю Игоря за подол куртки, но он только недовольно ежится в ответ. В настоящем ветер перекатывает по поверхности лужи рябь, а в прошлом машина проваливается колесом в глубокую яму и переворачивает мой мир вверх дном. Теперь я взрослая и смогу все изменить. Я не позволю року снова покалечить меня и лишить близкого человека. Не самый удачный момент, чтобы разбираться в чувствах, но так уж устроены люди: что имеем — не храним, потерявши — плачем. Труднее всего убрать руки с талии Игоря. Всем телом тянусь к рулю, щека прижимается к его шее. Ладони обхватывают свободные концы рукоятей. Направляю все жизненные силы на одно, судьбоносное, движение. Руль поворачивается, мотоцикл на огромной скорости съезжает с дороги.
Спина Игоря каменеет от напряжения. Наклоняясь всем телом, он старается выровнять байк. Колеса буксуют, отбрасывая комья влажной земли с сочными прожилками зеленой травы. В самом слякотном месте мотоцикл почти ложится на бок, но Игорь силой своего тела удерживает нас от падения. Мощный двигатель как будто взбесился, Игорю приходится бороться с дикой машиной, а мне остается только мысленно передавать ему свою энергию и ждать. Петля, другая, наклон влево, теперь вправо. Мотоцикл проносится в десяти сантиметрах от ствола березы. Машинально я отрываю руки от Игоря и скрещиваю их над головой. Мотоцикл так резко принимает нормальное положение, что я еле удерживаюсь на сиденье. Игорю удается выехать на дорогу. Неожиданно наше движение выравнивается. Я могу перевести дух и оглянуться. Полицейская машина осталась позади. Она провалилась передними колесами в лужу и села на днище. Игорь наклоняется к рулю и оглядывается через плечо. Картина должна его порадовать. Интересно, о чем он подумал, когда я повернула руль? Наверно, мне об этом лучше не знать.
Игорь снова сосредотачивается на дороге и набирает скорость. Постепенно полицейская машина отдаляется и, наконец, скрывается из виду. Впереди и позади картина кажется одинаковой. Несмотря на очевидно высокую скорость, я начинаю подозревать, что мы стоим на месте. При первой же возможности мотоцикл сворачивает с дороги. Колеса подпрыгивают на бугристой тропинке. Мы маневрируем между кустами и наконец останавливаемся на пригорке в тени берез. Игорь встает, опускает подножку мотоцикла и снимает шлем. Я продолжаю сидеть и чего-то ждать. Он оправдывает мои ожидания: бросает шлем в траву и садится напротив.
Мы оказываемся так близко друг к другу, что я чувствую его дыхание на своем лице. Опускаю глаза, Игорь приподнимает мою голову за подбородок. Стоит встретиться с ним взглядом, как я пропадаю, тону в его глазах. Теперь они не просто голубые и выразительные. Взгляд Игоря, полный нежности и надежды, поглощает меня. Он ждет, но не просит. Ожидание становится болезненным для нас обоих. Игорь запускает руку мне в волосы и притягивает к себе. Его губы с легкостью раскрывают мои. Я еще пытаюсь высвободиться, но отступать уже некуда. Поцелуи выходят страстными, жадными. Может быть, дело в пережитом вместе испытании, а может, в желании, которое сдерживала все эти дни, но мне хочется быть еще ближе, прижаться к нему еще сильнее.
Губы Игоря скользят по моей щеке, подбираясь к шее. Горячее дыхание щекочет и распаляет фантазию. Моя кожа покрывается мурашками. Бедра подаются навстречу Игорю. Он наклоняется, левая рука ныряет под платье, ладонь скользит по внутренней стороне бедра. Я утыкаюсь носом в его шею. Запах загорелой кожи сводит с ума, язык тянется попробовать ее на вкус. Ладонь Игоря поднимается выше, у меня перехватывает дыхание. Пальцы поглаживают шелковый треугольник и проскальзывают под трусики. Стон, больше похожий на мольбу, доносится из глубины моего тела. Он отстраняется, проводит ладонью по моему животу снизу вверх, большой палец приближается к торчащему под платьем соску, но он не ласкает, а только дразнит его легким касанием. Игорь медленно, с наслаждением обводит мое тело взглядом и опускает обе руки к бедрам. Я привстаю, стараясь помочь. Поднимаю руки, но он не собирается стягивать платье через голову. Оно, собранное на поясе, остается на мне.
Я тяну руки к ремню, Игорь бесцеремонно отстраняет их. Его пальцы в нетерпеливой лихорадке расправляются с ремнем и расстегивают молнию на джинсах. Ключи и монеты со звоном высыпаются из карманов на землю. Подхватив мои ноги под колени, Игорь притягивает меня к себе. Я опускаюсь на сиденье, голова запрокидывается. Перед глазами только верхушки деревьев и бесконечное небо, сплошь серое от туч. Неожиданно между двумя облаками-великанами показывается крошечная щель. Сквозь нее желтеет мутное пятно света. Чем больше раздвигаются тучи, тем ярче становится свет. Наконец край облака истончается настолько, что солнечному лучу удается ворваться в пасмурный день и осветить наши тела. Игорь опускается на меня, его волосы щекочут мне лицо. Желанные губы так близко и далеко одновременно, что мне хочется впиться ногтями в его плечи и притянуть к себе. Он видит мое нетерпение и специально замирает, а я стоном умоляю его продолжить. Слышу биение своего сердца, но стук раздается не в груди. Ритм ударов подстраивается к толчкам. Плоть Игоря пульсирует в такт. Мы с жадностью наслаждаемся друг другом, но не можем утолить голод. Только когда наступает физическое насыщение, нам с трудом удается оторваться друг от друга.
Я встаю, чтобы привести себя в порядок. Игорь застегивает джинсы. Собрав высыпавшуюся из карманов мелочь, он поднимает подножку и толкает мотоцикл. Оранжевый красавец заваливается на бок.
— За что ты его пинаешь?
— Теперь от него никакой пользы. Менты, скорее всего, уже объявили мотоцикл в розыск.
— Жалко, — склоняюсь над беднягой и замираю. — А как же мы теперь доберемся до дома?
— На автобусе, Соломинка, — Игорь подходит ко мне и, погладив по щеке, целует в губы. — Общественный транспорт еще никто не отменял.
— Да, но мы же за городом, — снова растворяюсь во взгляде голубых, почти прозрачных на солнце глаз.
— Не совсем.
Он берет меня под руку и ведет между березовых стволов. Мы выходим к изгибистой тропинке, и мой взгляд упирается в пятиэтажное здание из белого кирпича.
— Как?!
— Лесопосадка, — пожимает плечами Игорь. — От дома до ближайшей остановки метров двести, не больше.
Дальше мы идем молча. Игорь пытается меня обнять, но я повожу плечами, отталкивая его руку. Я не имела права заниматься с ним любовью, да еще на улице, в городе, где в любой момент могли пройти люди…
— А если бы там гуляли дети?! — спрашиваю, когда мы подходим к синей будке остановки.
— Получили бы самый интересный урок биологии в жизни. Расскажи лучше, — протирает лавочку носовым платком Игорь, — зачем тебе понадобилось лезть через пол-кладбища к Катькиной могиле?
— Не к могиле, а к машине. Хотела узнать, кто сидел на пассажирском месте.
— И как, рассмотрела? — присаживается на платок он.
— Да, это была панда.
Игорь поднимает на меня глаза сытого, блаженствующего на травке кота.
— Ммм?
