— Пока ты там отдыхала, — садится он на водительское сиденье и заводит мотор, — я проверил алиби шефа. Съездил к его племяннице. Сказал, что он забыл пиджак, когда уезжал. Она заверила меня, что сама видела, как дядя садился в машину в пиджаке. Новобрачные как раз сами собирались уезжать. Я спросил, точно ли в своем пиджаке он уехал. Племянница сказала, что утром, на росписи, он был одет так же. Получается, во время убийства шеф был в другом городе.
— Не сомневаюсь, — сам собой вырывается ответ, пока я обдумываю, как быть дальше.
— Мне казалось, вчера ты не хотела в это верить, — поворачивает к дому Игорь.
— Я смирилась.
— Правильно. Пора переключиться на другую версию. Что насчет твоей свекрови?
Игорь выходит из машины, а я жду, пока он откроет мне дверь. Бежать сейчас нет смысла. Оторваться не хватит сил, а даже если спрятаться, из рук убийцы я, скорее всего, попаду в пасть к собственному мужу. Неизвестно, что хуже.
— Помнишь, я нашел очки в комнате Кати? — берет меня под руку Игорь и ведет в дом. — Ты уверена, что они принадлежат свекрови?
— Конечно, уверена. Она не первый раз забывает их у нас в доме, — говорю я и осекаюсь. Надо срочно сменить тактику. — А что ты говорил про дырку в полу?
— Дырку? — тянет меня в дом Игорь. — Ах, да! Между досок, от женского каблука.
— Почему ты думаешь, что каблук именно женский? — наблюдаю, как он запирает дверь.
— Каблук должен быть совсем тонким, чтобы проскочить между досок, — говорит Игорь и последний раз поворачивает ключ.
— Насколько тонким? Таким, — большим и указательным пальцами показываю ширину каблука, — или вот таким?
— Тоньше! — отворачивается от двери Игорь. — Вот таким.
Он сдвигает мои пальцы так близко, что они вот-вот соединятся. От прикосновения его руки меня передергивает, с трудом удается скрыть непроизвольную реакцию тела. Терпи, Дина, тебе удалось его отвлечь. Я киваю, а Игорь, оставив по привычке ключи в замке, берет меня под руку и ведет на кухню. Господи, спасибо! Получилось!
— Ты, наверно, голодная?
— Зверски! — От мысли о еде меня начинает подташнивать. — Сделаешь мне омлет?
— У меня нет муки.
— Есть, я нашла вчера утром. Она где-то внизу, точно не помню. Поищи, а я пока разогрею сковородку.
Игорь наклоняется и по очереди открывает нижние полки. Когда с первого взгляда не удается найти муку, он садится на корточки. Я открываю полку со сковородами и достаю самую маленькую. Ею легко замахнуться, а веса хватит, чтобы оглушить. Я поднимаю сковороду, но рука сама собой опускается. Светлые волосы на затылке Игоря гипнотизируют, к ним хочется прикоснуться, погладить, запустить в них пальцы.
— Ты уверена, что видела у меня муку? — Оглядывается Игорь. — В остальных шкафах только посуда.
— Уверена, — киваю я и ногтем ковыряю несуществующую грязь на сковороде, — причем именно в этой полке. Кажется, в дальнем левом углу.
— Придется все достать. Ты сильно хочешь омлет?
— Ужасно! Только о нем и мечтала в камере.
— Тогда поехали, — Игорь снова поворачивается к полке и начинает по очереди вынимать из нее содержимое.
— Даже в тюремной вони мне чудился запах жареного, — под ритм собственного голоса раскачиваю сковороду в руке. — Ты не представляешь, как смердело в камере. Накрой там самый изысканный стол в мире, кусок не полезет в горло.
Продолжаю нести ахинею и, замахнувшись во второй раз, снова опускаю руку.
— Бедняжка, — оглядывается Игорь и наблюдает, как я включаю плиту.
— Пойду в туалет. Сил больше нет терпеть. Представляешь, — кричу я Игорю уже из прихожей, — в камере не было унитаза! Вместо него дыра в полу, из которой до того воняло… Я побоялась даже подойти, не то что присесть! Теперь я понимаю, почему туалеты в тюрьме называют парашами.
Чем ближе подхожу к входной двери, тем громче кричу. Осторожно берусь за ключ и делаю первый поворот. Заглушить разговором щелчок замка не получается. Из кухни тут же доносится грохот, а следом за ним шаги. Повороты ключей набирают скорость пропорционально скорости шагов. Я пытаюсь открыть дверь, но ничего не выходит. Нижний замок тоже заперт. Судя по отверстию, может подойти только самый большой ключ. Господи, хоть бы это был он! Шаги приближаются, я уже чувствую, как дыхание Игоря шевелит волосы у меня на затылке, когда дверь все-таки поддается. Выдергиваю ключ и выбегаю на улицу. Оборачиваюсь, взглядом встречаюсь с глазами Игоря. Его рука тянется к ручке, когда я со всей силы толкаю дверь вперед. Она бьет его в лицо и отскакивает обратно. Дверь захлопывается, я поворачиваю ключ. Одного замка хватит, чтобы ненадолго задержать Игоря. Закрывать остальные нет смысла — в это время он может вылезти в окно. Теперь бежать.
Глава 13
Судьба с чужого плеча
— Куда ты?! — доносится из-за двери. — Дина, стой!
Не в этот раз! Сначала я убегаю от Игоря, а когда голос затихает, забываю, куда и для чего направляюсь. Изматывающий допрос выжал из меня последние силы. Мозг уже не способен трезво соображать, ноги сами несут меня в нужную сторону. Сзади раздается топот. Игорю ничего не стоит запустить в меня камнем или еще чем-нибудь тяжелым, но вместо этого он продолжает за мной гнаться. Нет, сейчас меня никто не догонит! Как бы быстр и силен не был Игорь, под угрозой смерти тело способно на невозможное. Шестое чувство заставляет свернуть за угол, на узкую тропинку между заборами. Ветви кустарника тянут между досок скрюченные пальцы, обдирают мне щиколотки, но я рада, что выбрала именно этот путь. Здесь мало места даже для меня, а Игорю пробираться будет особенно сложно. Чем дольше я бегу, тем сильнее сужается тропинка, и с каждым шагом шорох сзади отдаляется. От холодного воздуха болит горло и хрипит в груди. Дышать тяжело. Кажется, еще немного и я упаду в обморок.
Узкий коридор между заборами заканчивается, впереди тротуар. Второе дыхание я уже использовала, теперь бегу по инерции. С каждым шагом мои движения замедляются. Больше не могу. Вместо того чтобы бежать по брусчатке, я резко сворачиваю и кубарем лечу в кусты. Кажется, все вокруг переворачивается и трясется, острые ветки больно впиваются в бока. Ничего, я справлюсь. Сейчас главное — встать. Сквозь заросли, задирая до ягодиц ободранные лодыжки, несусь к общежитию. Догнать меня в окружную не выйдет. Прямой путь — самый короткий.
Только открывая дверь в подъезд, я набираюсь храбрости оглянуться. Игоря не видно. Надеюсь, он споткнулся в кустах и сломал себе обе ноги. От представленной картины становится не по себе. Миллионы чувств охватывают меня одновременно. Я боюсь Игоря, но при этом презираю за то, что он убил ребенка. Я ненавижу его, ведь он разрушил мою жизнь, но глубоко внутри испытываю странное притяжение. Этот человек для меня отвратителен и желанен в равной степени. Разве можно любить того, кого ты всей душой ненавидишь? Или в душе у меня только любовь, а ненависть в голове? Чем больше меня к нему тянет, тем сильнее я злюсь на саму себя. Не лучшее время для самокопания.
