* * *
Поставив нашу походную «кастрюлю» на огонь, я взял с полки чайник, стенки которого внутри были покрыты толстым слоем накипи, наполнил его и примостил на вторую конфорку.
– Хоть горячего пожрем, homies, – произнес я, разворачиваясь к своим товарищам по несчастью.
Дэнни уселся прямо на деревянный пол, скомкав и подложив под задницу какую-то тряпку, в недавнем прошлом представлявшую собой, судя по всему, одеяло.
– Горячее – это хорошо, – покивал парень и широко зевнул. – Одно плохо – спать захочется.
– Ничего, как жарко станет, сразу взбодришься, – усмехнулся Виктор. – Главное, в штаны не навалить, иначе выгребать устанешь.
Дэнни продемонстрировал в ответ два ряда идеальных зубов. «Значит, в рабство попал недавно, – отметил я про себя. – У тех, кто хотя бы две недели там пробыл, обычно пары-тройки зубов не хватает, да и десны воспаляются, кровоточат».
– Да нормально все будет, Вик, – сказал я, перемешивая рагу. – Не в первый раз.
– Воевал где? – заинтересованно спросил Виктор.
– В Афганистане полтора года, – кивнул я. – Гоняли талибов по деревням.
– Ну, ты же понимаешь, что сейчас все будет по-другому? – прищурившись, посмотрел на меня собеседник. – Ни артподготовки, ни поддержки с воздуха, ни бронетехники. Даже данных с беспилотников не будет, прикинь.
– Знаю, dog, знаю, – улыбнулся я, затем аккуратно поднес к губам ложку с бобами, подул. – Слушай, если уж серьезно, то там я особо и не повоевал, по большей части сидел на базе – охранял технику. Зато за последние двое суток навоевался просто досыта.
– Где это ты успел? – Дэнни снова зевнул. Его, очевидно, не особо интересовал наш разговор, парень просто старался не заснуть.
– Да меня от местных спасли двое русских. Артур Орлов и Айвэн – самые отмороженные парни из всех, кого я встречал в жизни, nigga. И самые везучие. – Я пожевал бобы, признал их достаточно теплыми, после чего выключил газ. – И вот с ними вместе мы устроили здесь геноцид каких-то уродов, которые называют себя «Новым рассветом».
– Артур Орлов, говоришь? – «Бизнесмен» внимательно посмотрел на меня. – Да, с этим парнем не соскучишься, это точно.
– Ты его знаешь, dog? – Я беспокойно посмотрел на чайник, который даже не собирался нагреваться.
– Да, мы пересекались – по работе. Но это не важно. – Виктор помотал головой и обратился к Дэнни: – Ну а ты что – воевать умеешь?
– Стрелять – да, воевать… – Парень на секунду задумался, после чего продолжил: – Воевал я только на улице.
– Воевал он, ага. – Я с трудом сдержал смех. – Толпой забить какого-нибудь спика – это у них уже называется «воевать».
– Я, по крайней мере, пушку во время стрельбы набок не укладываю, – огрызнулся Дэнни.
– Я тоже не укладываю, – недоуменно воззрился я на парня.
– А должен. Ты же негр.
– Ты еще скажи, что каждый негр наркотиками торгует, – прищурился я.
– А ты торговал?
– Было дело, но очень давно, по глупости.
– Что и требовалось доказать. – Дэнни развел руки.
– Да ну тебя, dog. – Я махнул на него рукой, снова повернулся к плите и снял уже захлебывающийся паром чайник. – Почему ты вообще к неграм так относишься?
– А как еще? – Парня эта тема явно взбудоражила. – Пособия вы получаете просто так, ни за что. Ничего не производите, кроме преступности и пробок на дорогах.
– Это ты так думаешь, dog, – возразил я и залил лапшу быстрого приготовления кипятком. – Вернее, даже не так. Ты не сам до всего этого додумался. Тебя и таких, как ты, заставляют так думать, промывают вам мозги. Это делается для того, чтобы белые и черные вцепились друг другу в глотки, в то время как настоящие правители этого мира делают свои дела, nigga.
Дэнни внимательно слушал. Он даже забыл, что просил не называть себя ниггером. А я от этой привычки до сих пор избавиться не могу: как-то прицепилось ко мне в то время, когда я жил в Южном Централе, вот и вворачиваю теперь к месту и не к месту.
– Ты о ком сейчас? – Дэнни даже привстал. Мне стоило огромного труда не рассмеяться.
– О евреях, мой бледнолицый homie. О евреях.
На озадаченное лицо парня было страшно смотреть. Он помотал головой и спросил:
– Ты это серьезно?
«Конечно же нет, идиот. Это только ваши “лидеры” прикрываются идеями о защите белой расы, а сами в это время рубят бабло».
Вслух я этого, разумеется, не сказал.
– Да, – просто ответил я и указал на уже готовую и разложенную на полу еду. – Ну, давайте, садимся есть. Потом кофе сделаю – может, в сон не так будет тянуть.
– Негр-неонацист, – пробормотал Дэнни. – Я и не думал, что когда-нибудь увижу такое явление.
Я, если честно, тоже не думал, что меня запишут в неонацисты, но решил, что особого смысла возражать нет: то ли этот молодой и глупый расист не понял моей шутки, то ли у него мозги были промыты до такой степени, что он даже представить себе не мог, что я просто насмехался над его убеждениями.
Я уселся на пол и схватил одну из коробочек с лапшой, одноразовую вилку и принялся есть.
Мои спутники присоединились ко мне, Виктор даже перестал бурчать и молча взял с пола свою порцию.
Закончив с лапшой, я перевалил в освободившуюся упаковку немного бобов с говядиной из общего котелка. Дэнни доедал свою лапшу, Виктор задумчиво ковырялся в своей «тарелке». Похоже, что он был не особо голоден.
– Тебя что-то беспокоит, nigga? – спросил я у него, оторвавшись на секунду от еды.
– Все хорошо, – мотнул он головой. – Спасибо, что спросил.
– Нет, серьезно, если тебя что-то тревожит, то ты можешь поделиться этим.
– Не надо играть в психолога, – пробурчал Дэнни с набитым ртом. – Виктор опытный человек, и, я уверен, он сам разберется со своими мыслями.
– Я просто пытаюсь понять его, homeboy. Все мы рано или поздно нуждаемся в помощи.
– Да жрите вы уже спокойно, прямо как дети малые! – внезапно взорвался «бизнесмен», прекратив нашу перепалку, после чего несколько минут в комнате было слышно только сосредоточенное чавканье.
Закончив трапезу, я встал, стряхнул с брюк пыль и двинулся к дивану. Подобрал с него драный плед, несколько раз хорошенько встряхнул и повернулся к своим спутникам.
– Ну что, homies, кто дежурит первым?
* * *
Около шести вечера улица уже начала погружаться в сумерки.
Последним дежурить пришлось мне. Я отдал плед Дэнни. Парень тут же завернулся в него, улегся прямо на пол и забылся беспокойным сном, постоянно дергаясь и шевеля губами. Виктор же, наоборот, спал как убитый.
