Мы мчались от одного волшебного, волнующего приключения к другому, споря, хихикая и переругиваясь. Мы ворчали на бедную маму из-за ее багажа, который определенно был очень далек от понятия «ручной клади». Мы закатывали глаза по поводу ее термобигуди, оттого, что ей надо было затыкать уши во время полета, оттого, как она подзывала моторикш. Мы вздыхали над ее ужасными воплями во время передвижения по дорогам Мумбай, как будто пережившими последствия метеоритного дождя. Мы были веселыми, умными гаденышами, которые не могли не вспоминать, как вели себя в прошлом. Что это было? Может, именно это делало нас единым организмом? Что это была за неожиданная, непостижимая потребность доказать, кто главный?
К тому времени как мы добрались до Агры, наш багаж потяжелел на десять килограммов. Это были в основном текстильные изделия, серьги и невероятные закуски с карри, которые мы купили на рынке специй в Мумбай. Отличные кулинарные сувениры! Мы потребляли ужасающее количество джина «Бомбей», чтобы сгладить острые углы между нами. В качестве финала нашей эпопеи мы решили одеться в сари и сделать групповой снимок перед Тадж-Махалом. Если вы не одобряете подобные вещи, примите во внимание вот что: очень часто лучший способ преодолеть неизбежное клише – полностью его воспроизвести. У нас не было ни малейшего шанса сделать по-настоящему художественную фотографию нас троих. Я имею в виду, что никто кроме меня не справился бы с этой задачей, а я при этом собиралась присутствовать в кадре. Поэтому смирись с очевидным. Весело плыви по течению. Мой план был таков: поставить Шарлотту и маму так, чтобы за ними был Тадж-Махал, встать туда же и попросить немецкого туриста щелкнуть нас несколько раз. Я решила, что немецкого, потому что все знают, что они могут работать, словно дорогущие роботы, и обладают серьезным подходом к любому веселью. Нам нужен был аккуратный человек, который мог бы точно следовать указаниям.
Мы пребывали в ворчливом настроении, потому что было рано, мы путешествовали уже две недели, а чай в Индии, как ни странно, не продавался на вынос в полулитровых стаканчиках. Если вы приходите в чайную, то должны сесть и выпить его там. На территории Тадж-Махала нас удивили бесцеремонные торговцы. Они постоянно приставали к нам. Как репей. Куда бы мы ни повернулись, кто-нибудь обязательно оказывался сбоку от нас, у наших ног или за спиной, без конца повторяя: «Купите это, леди». Открытки, статуэтки, благовония, украшения, игральные карты, рюмки. Тут даже были ребята, которые предлагали сфотографироваться на цифровой фотоаппарат за двадцать долларов. Если бы я не была такой уставшей, то отнеслась бы к этому более снисходительно – боже мой, я знаю, что в некоторых местах трудно заработать на жизнь. Но в тот день у меня был другой настрой. Я была сосредоточенным, грубым туристом «на задании», и ничто не могло удержать меня от завершения своего шедевра. Эта фотоповесть (не просто набор фотографий) о нашем путешествии требовала впечатляющего снимка Тадж-Махала. Я была одета в сари, мое внимание всецело было занято планшетом и наушниками.
Надо заметить, что в реальности Тадж-Махал выглядит еще более великолепным. Он похож на фильм о самом себе. Он пышный, он захватывающий, он – поэма и гимн. Не хватит слов, чтобы описать его математическую точность. Этот шедевр любви и страдания не может не пленить своим величием. Понятно, что мне предстояла нелегкая работа. Я деловито расставила спутниц, чтобы они создавали идеальную композицию. Было непросто добиться того, чтобы здание было видно максимально, а толпы навьюченных японских туристов минимально, но мне это удалось. Мы попросили кого-то сфотографировать нас (честно говоря, я не смогла понять, какой национальности был этот человек), и отметили это галочкой в своем списке жизненно важных дел. Потом, растерявшись в какой-то момент, мама согласилась, чтобы нас сфотографировал один из местных приставал. Мы с Шарлоттой отнеслись к этому скептически. Двадцать долларов за цифровой снимок? Да мы бы и сами это могли. Господи боже мой. Надо просто успокоиться и смириться с этим. Она спокойно заплатила ему за работу и забрала приличный, хотя и не идеально сфокусированный, снимок. Ну и ладно.
Четыре дня спустя мы приземлились в Ньюарке, усталые и слабые после долгого полета. Я провела три часа в самолете, редактируя и доводя до совершенства свой альбом. Если вы любите фотографировать, вам просто необходимо отправиться в Индию. Вы не ошибетесь. Рынки специй, храмы, раскрашенные слоны, обезьяны на крышах, тускло-розовые закаты, джунгли – у меня было всё. Ну, я думала, что всё.
А в автомобиле по дороге домой у меня сжался желудок. Я поняла, что фотоаппарат исчез. Исчез. Испарился. Бесследно пропал. И как бы лихорадочно я ни перерывала весь багаж, это не могло вернуть его из небытия. Я была абсолютно не в себе. Должно быть, он выскользнул из моей сумочки и исчез под ногами других пассажиров. Или его украли. Или он был похоронен под газетами, полиэтиленовыми обертками, салфетками и всем другим хламом шестнадцатичасового полета. Или боги разозлились.
Вся подборка лучших моментов прекратила свое существование. Каждый снимок, от залитого неоновым светом бара в Дели до танцующих мальчиков в темно-оранжевых тюрбанах, от коровы, украшенной ракушками, до кокетливой маминой улыбки у Красного форта и профиля Шарлотты на фоне Аравийского моря, был утрачен навсегда. Даже когда я пишу это три года спустя, я все еще немного чувствую тошноту.
Когда я сказала об этом сестре и маме, они неожиданно трогательно стали меня утешать. «Это не твоя вина. Такое случается. Главное – воспоминания, а не фотографии…» Три недели я настаивала на том, что являюсь единственной из нас, кто может нормально запечатлеть путешествие. Гавкающий Наполеон с «Кодаком», который может удовлетворить свое чувство прекрасного, только держа все под контролем. Исчезло все то, что подтверждало мою новообретенную власть. Глупо. Тупо. Стыдно. Со знакомым раскаянием я позвонила маме, чтобы извиниться. У нас не было ни одной проклятой фотографии всего нашего путешествия.
Ну, не совсем. Была одна фотография. Один зернистый нечеткий снимок трех блондинок, наряженных в радужные сари и завернутых в шали, улыбающихся прохладным ранним утром. За ними возвышается Тадж-Махал. Она была сделана за десять секунд и стоила двадцать долларов.
Я должна благодарить за это маму.
Зов Марокко
Сандра Бернхард
Сандра Бернхард – актриса и стенд-ап комик. Она написала три книги, ее статьи печатались в многочисленных изданиях, в том числе New Yorker, Vanity Fair и Conde Nast Traveler. Она живет в Нью-Йорке с подругой и дочерью.
Я трижды была в Марокко. Поводы для поездки были самые разные, и каждый раз меня приводило туда сильнейшее желание. Вернуться в место, о котором я мечтала, которое представляла себе и по которому тосковала. Ничто не может сравниться с эмоциями, что я испытывала, рассматривая карту Северной Африки. Марокко звало меня, словно я была там в сотне других жизней.
