В настоящее время только один поезд из 15 вагонов отправляется из Романова ежедневно. Если хватит подвижного состава, теперешнее состояние железной дороги позволит отправлять три поезда в день. Для того чтобы отправить по железной дороге 100 000 тонн до 1 мая, необходимо чтобы с 20 февраля из Романова ежедневно отправлялись 8 поездов, с 1 марта 9 поездов, с 1 апреля 11 поездов, из расчета по 15 вагонов в поезде, конфигурация пути позволяет использовать только это количество. Чтобы достичь вышеизложенного, необходимо усовершенствовать путевые узлы, водоснабжение и все ветви управления, а также обеспечить достаточное количество подвижного состава. По этой причине я начал исчисление с 20 февраля, и все же нет уверенности, что эти усовершенствования смогут быть закончены вовремя для выполнения означенного плана до 1 мая, дальнейшее использование железной дороги вызывает сомнения из‑за весенней распутицы, которая повредит дорогу во многих местах.
Здесь есть 7 складов годных для хранения вооружения общей сложностью 2500 тонн, но они в настоящий момент заняты грузами военно-морской базы.
Свободное для хранения вооружений место длинное и узкое, около 8000 квадратных саженей, расположено между зданиями. Более 6000 тонн боеприпасов сейчас находятся в открытом хранении, большинство из которых взрывчатые вещества включая порох. Опасность возникновения пожара очевидна, поскольку рабочие бараки, кухни, пекарни расположены поблизости и разводится большой огонь; в Романове действительно уже было несколько пожаров.
Даже если возникнет небольшой пожар в местах проживания рабочих, Романов обречен взлететь на воздух.
Здесь только один плавучий кран на 45 тонн, если он сломается, разгрузка тяжелых грузов будет приостановлена, сейчас он временно не работает.
Транспортировка артиллерии по железной дороге может быть осуществлена, если сделать некоторые приготовления. Они были обсуждены мною с офицерами транспортной службы. Подробности в личном докладе. Уезжаю в Петроград завтра четверг.
Анреп.
Эта телеграмма и сделанный позже полный доклад о состоянии дел в Архангельске ни у кого радости не вызвали. Граф Бенкендорф никогда больше не разговаривал с Борисом, а комендант порта застрелился.
Глава четырнадцатая
Русский правительственный комитет
Перед отъездом из Лондона в Архангельск в январе 1917 года для выяснения причин задержек транспортировки вооружения Борису вручили два мешка секретных документов, которые надлежало доставить в Генеральный штаб военно-морских сил в Петрограде. Кроме того, генерал Гермониус попросил, чтобы на обратном пути Борис взял с собой в Англию знакомую одной машинистки, работавшей в его конторе. Девушка, жившая в Петрограде, умоляла приятельницу помочь выехать из России – ей была уже обещана работа в комитете.
В Петрограде, у родителей, Борис встретился с Глебом, недавно женившемся на девушке из театральной семьи. Познакомившись с невесткой на семейном обеде, Борис преподнес ей английскую сумочку из свиной кожи. За разговорами он посетовал, что ему предстоит утомительное дело – сопровождать в Англию какую-то неизвестную девицу, да еще оформлять ей паспорт и разрешение на выезд.
– Как ее зовут? – спросила Ольга.
– Мария Волкова.
– Неужели?! Ведь это моя сестра! Она давно ждет разрешения выехать в Лондон. Вы только подумайте!
Маруся Волкова.
Марусе тут же позвонили, пригласили на чай к Анрепам, и она приехала знакомиться со своим будущим спутником. Оказалось, что это восемнадцатилетняя красавица, черкесская княжна с бледно-оливковой кожей, огромными темными глазами, черноволосая и чернобровая. За ее спокойствием и величавостью ощущалось присутствие скрытой страсти. Необходимость быть ее попутчиком Бориса уже не угнетала. 4 марта он получил для себя и Маруси новые паспорта.
Тем временем в городе было неспокойно. Из‑за некомпетентности и коррупции руководства в стране не хватало продовольствия, и 8 марта 1917 года у булочных уже выстраивались длинные очереди. На следующий день полиция стреляла в толпы недовольных. Тогда встали все заводы, закрылись школы, и люди вышли на улицы. В городе произошли столкновения, солдаты стали переходить на сторону народа. Собирались митинги, шли рабочие демонстрации под красными флагами. Император приказал генерал-лейтенанту Хабалову, командующему войсками Петроградского военного округа, подавить восстание, и по демонстрантам был открыт огонь. Вскоре, однако, стало очевидно, что власти больше не могут управлять ситуацией. 12 марта Волынский полк присоединился к восставшим, которые прорвались в Арсенал и завладели оружием. Затем из тюрем были освобождены заключенные, здание охранки сожжено.
Борису следовало спешить – позже его отъезд мог бы осложниться. Он кинулся в Британское консульство, и за день до отречения Николая II А. У. Вудхауз дал капитану фон Анрепу и Марии Волковой визы на пребывание в Лондоне в течение неопределенного времени. Но капитану еще нужно было проститься с Ахматовой, с которой он встречался в эти дни при любой возможности.
Он вновь был захвачен присущим ей мистическим чувством судьбы, ее трагической изысканностью и стихами. Ее чувства к нему остались прежними, хотя он еще раз повторил ей, что намерен связать свою дальнейшую жизнь с Англией. Вдали от семьи его романтическая влюбленность приобрела особую значительность, чего никогда не случилось бы в обычной жизни. Хнычущие дети и женщина, не умеющая одеться как подобает и не переносящая светского общества, никак не способствовали подобным чувствам. И все же Борис тянулся к семье. Хотя он и был по природе своей авантюристом, его привлекали английский здравый смысл, честность и свобода, а это в свою очередь выражалось в стремлении к стабильной семейной жизни.
В своих воспоминаниях он писал:
Улицы Петрограда полны народа. Кое-где слышны редкие выстрелы. Железнодорожное сообщение остановлено. Я мало думаю про революцию. Одна мысль, одно желание: увидеться с А. А. Она в это время жила в квартире проф. Срезневского, известного психиатра, с женой которого она была очень дружна. Квартира была за Невой, на Выборгской или на Петербургской стороне, не помню. Я перешел Неву по льду, чтобы избежать баррикад около мостов. Помню, посреди реки мальчишка лет восемнадцати, бежавший из тюрьмы, в панике просил меня указать дорогу к Варшавскому вокзалу. Добрел до дома Срезневского, звоню, дверь открывает А. А. “Как, вы? В такой день? Офицеров хватают на улицах”. – “Я снял погоны”
[40].
Борис “горел в бесплотном восторге”, когда целовал ее руки.
Их встрече Ахматова посвятила два стихотворения: одно – “Мы не умеем прощаться…” и другое, в котором говорится, как они вдвоем гуляли по городу, несмотря на опасность:
