Задание:
Придайте празднику праздничности
Возьмите ручку. Отложите на полчаса все дела и запишите, что значит для вас приближающийся праздник. Какие эмоции вы испытываете в первую очередь, «на поверхности»? Вы злитесь? Тревожитесь? Радуетесь? Как вы относитесь к тем, с кем вам предстоит увидеться? Есть ли какие-то эмоциональные подтексты, с которыми вам нужно разобраться?
Терри, например, неизменно приходилось отбиваться от провокационных вопросов, почему она еще не замужем. Ответ был прост: она лесбиянка, — но ее семья всячески это отрицала. На семейных праздниках Терри постоянно объедалась, чтобы защититься от нападок семьи — дескать, она может измениться, стать другой, не той, кто (и что) она есть. Вооружившись ручкой, Терри смогла разобраться в отношении своей семьи к ней самой. Оно выразилось в одной убийственной фразе: «Кем бы я ни была, это нехорошо».
Я предложила ей немного поменять отравляющее ей душу суждение, записать его и повторять себе мысленно постоянно: до, во время и после семейного торжества. А звучало оно так: «Кем бы я ни была, это хорошо».
А у вас есть какие-то негативные семейные мнения, которые вам приходится проглатывать и заедать? Можете превратить их в положительные, позитивные? Или что-то предпринять, чтобы изменить такую семейную атмосферу? Вероятно, вам стоит обсудить это с вашим телесным другом.
Похмелье от еды
Вчера вечером я сорвалась. Я ужинала в ресторане с моей дочерью Доменикой и Эммой Лайвли, соавтором моих музыкальных опусов. Мы заказали блюда, которые подходят под принципы «чистопитания», и прекрасно себя чувствовали, пока Доменика не сказала, что ей хочется десерта. Прозвучало это совершенно невинно. Ведь она же не предложила: «Давай устроим пир». Она произнесла что-то вроде «Просто кусочек десерта». Хорошо, кусочек, но чего именно? Дочь выбрала нечто под названием «Кофейная кантата Скарлетт О’Хара». Оно представляло собой мороженое со вкусом кофе в окружении свежей малины, и все это — политое горячим шоколадом. Официант принес десерт с тремя ложками — для каждой из нас. Смутно осознавая, что это глупо, я тем не менее старалась сопротивляться. Но первая ложка привела ко второй, а там и дальше. Мороженое было восхитительным. Малина и горячий шоколад — тоже. Я поняла, что съела больше, чем треть. Сахар бросился мне в голову. Что же я наделала?
Впрочем, это и так было ясно. Я сорвалась. Мороженое еще не было съедено и наполовину, а я уже почувствовала, как мой IQ потерял несколько пунктов. Я ощущала себя не столько объевшейся, сколько обалдевшей — как будто мне врезали колотушкой по голове. А ведь мне нужно было еще урок проводить — но какой урок? Все вечерние планы безвольно плавали у меня в голове. Собрать мысли в кучу и ясно думать не получалось, хотя я пыталась. Я чувствовала себя так, словно выпила пару очень крепких шотов.
«Мам, ты в порядке?» — спросила дочь.
«Кажется, нет», — произнесла Эмма.
«Я в норме», — запротестовала я, но, конечно, норма там и рядом не лежала. Я мысленно прошептала молитву, прося помощи и избавления от собственной глупости. То ли в отчаянии, то ли от вдохновения я достала из портфеля блокнот и принялась записывать для себя заметки о том, чему, как я надеялась, будет посвящен вечерний мой урок. Почерк выглядел совершенно невменяемым. Каракули, кажется, шатались, как пьяные. Бог знает, как я смогу отзаниматься со своими учениками.
«Хоть убейте меня, — взмолилась я Эмме и Доменике, — но я не могу позволить себе это есть».
Пока я ехала в такси до нужного места, чувствовала сонливость, и в то же время у меня кружилась голова. Из машины я выходила очень осторожно, а оказавшись в здании, зашла в класс и аккуратно перенесла свои заметки по плану урока на большой флипчарт, стоявший перед партами. Я снова заметила, что мой почерк совершенно сошел с ума. Я сама, видимо, тоже.
Урок длился два часа, и вела я его на автопилоте. Меня мучило чувство необъяснимой тревоги — наверное, примерно так же ощущает себя пьяный вдрызг ветеран вьетнамской войны, скурив косяк перед тем, как идти патрулировать. «За дураками да пьяными Бог присматривает», — часто слышала я и теперь вспомнила это выражение, чувствуя себя одновременно и дураком, и пьяницей. Закончив урок, я еле дождалась такси, чтобы поскорее добраться домой.
Сон не накрыл меня мягким одеялом, как это обычно бывало. Он набросился как зверь. Я проспала десять часов, и все это время меня раздирали жуткие сны. Проснулась я с пересохшим ртом и колотящимся сердцем. Это было полноценное похмелье — хотя я не выпила ни капли алкоголя.
Задание:
Промах и срыв
Возьмите ручку, лист бумаги и попытайтесь заново воссоздать те ощущения — и обстоятельства, — которые вы испытывали при последнем срыве. Чувствовали ли вы похмелье после этого, как я? Стоило ли то блюдо, которое вы съели, таких страданий? Сама еда заставила вас совершить ошибку, или рецидив возник просто так, на ровном месте, как у меня?
Очень часто, описывая свой срыв, мы понимаем: то, что казалось нам возникшим «на ровном месте», на самом деле имело причину. Анализируя собственный рецидив, я понимаю, что просто нарушила принципы ГУГУ. Я слишком устала и была слишком голодной — на той неделе мне пришлось совершить весьма насыщенную поездку в Вайоминг, где я провела несколько уроков, и я банально не успела выспаться. Кроме того, я испытывала гнев — несколько любимых моих учеников прогуливали вечернее занятие. Любого из этих обстоятельств хватило бы, чтобы сделать меня уязвимой, заставить соскользнуть с казавшихся незыблемыми принципов. Вот я и соскользнула.
Сорвавшись, мы должны собраться с духом и начать все заново. И непременно нужно посочувствовать самим себе. «Ну и пусть, — говорим мы. — Попробую снова». Первое, что требуется сделать, если вы сорвались, — простить себя. Промахнуться может каждый, это не катастрофа.
Я знакома с одной профессиональной спортсменкой — рост у нее 170 см, а носит она 42 размер одежды, — так вот, последний ее рецидив включал огромную пиццу и целый ягодный пирог. Часто ли она так срывается? Вовсе нет. Много ли часов в неделю она проводит в спортзале? Да, очень много. Сошел ли ей с рук этот очередной «запой»? И да и нет. Предупрежденная таким образом о том, что ей грозит опасность, она немедленно вернулась к «чистопитанию» и увеличила нагрузку на тренировках. Но, как и я, она испытала от этого срыва физическое и психологическое похмелье. Если на нее посмотреть, она покажется вам идеальной. Но идеальных людей, как мы знаем, не бывает.
Определяем режим питания
«Я никогда не срываюсь, — уверяет меня Кэролайн. — Я не переедаю. Так чем же я заслужила этот проклятый лишний вес?» Я предложила ей вести пищевой дневник. Последовав моему совету, она быстро нашла ответ на свой вопрос. Нет, она действительно не срывается и не «уходит в запой». Нет, она не переедает. Она просто ест практически все время. Кэролайн работает дома и в течение дня периодически заходит на кухню — «проверить» холодильник. Она выбирает легкие, низкокалорийные закуски в небольших количествах, но ведь все эти калории складываются и дают внушительную сумму. Сто пятьдесят калорий здесь, сто пятьдесят там — и вот она уже, считай, съела хороший кусок чизкейка. Людей с таким режимом питания, как у Кэролайн, я называют «те, кто на подножном корму». Как травоядные животные, они более-менее постоянно что-нибудь жуют. Так стоит ли удивляться, откуда взялся лишний вес?
