У кентавров мне удалось обнаружить пузыри. Их было не так много, как поблизости от Земли, но и времени после Своеобразия прошло гораздо больше. Я знала, что рано или поздно обязательно с кем-нибудь встречусь.
— Так и произошло? — не утерпел Вил. Делла кивнула.
— Кого можно встретить через двести мегалет после исчезновения цивилизации?.. Кентавр вышел в реальное время, стреляя. Я бросилась бежать. И бежала пятьдесят световых лет, пока кентавр не потерял ко мне интерес. Затем, через несколько миллионов лет, я незаметно вернулась обратно. Как и следовало ожидать, он снова находился в стасисе, а в качестве защиты использовал роботов. Я оставила ему целую кучу сообщений, а также специальные устройства — если бы он дал им хотя бы полшанса, они научили бы его моему языку и убедили в моих мирных намерениях.
Его защитные силы, находящиеся в реальном времени, атаковали меня в ту же минуту, как услышали мои передачи. Я потеряла половину своих роботов-защитников, сдерживая атаки, и чуть не погибла сама; именно там были повреждены мои базы данных. Через тысячу лет сам кентавр вышел из стасиса. Тогда все его силы набросились на меня. Наши автоматы сражались еще тысячу лет. Я многое узнала. Кентавр хотел говорить, хотя уже давно разучился слушать. Последние двадцать тысяч лет своей жизни он провел в одиночестве. Когда-то, очень давно, он был ничуть не безумнее, чем большинство из нас, но двадцать тысяч лет выжгли его душу.
Делла немного помолчала. Может быть, она думала о том, что могут сделать девять тысяч лет с человеческой душой.
— Кентавр стал пленником определенной схемы, и эту схему не мог — и не хотел — сломать. Он считал свою звездную систему мавзолеем, который ему следует защищать от осквернения. Одного за другим он убивал кентавров, выходящих из стасиса. Он сражался по меньшей мере с четырьмя космическими странниками. Один только бог знает, кем они были — кентаврами-астронавтами или «деллами лу» из других рас.
Как и мы, кентавр не умел восстанавливать свои самые сложные машины. Он уже потерял большинство из них, когда я его нашла; на сто мегалет раньше у меня не было бы никаких шансов. Наверное, со временем я бы победила, однако мне пришлось бы уплатить за это тысячами лет своей жизни; а может быть, ценой была бы моя душа. В конце концов я решила оставить его в покое.
Делла долго молчала, а ее лицо медленно оттаивало… Почему в ее глазах появились слезы? Плакала ли она о последнем кентавре — или о проведенных в одиночестве тысячелетиях? Ведь ей так и не удалось раскрыть тайну исчезновения человечества.
— Девяти тысяч лет недостаточно. Артефакты, оставшиеся после Своеобразия, были такими многочисленными и разнообразными, что сомневающиеся могли просто их отбросить. А формы прогресса, вслед за которыми обязательно происходило исчезновение, можно объяснить как угодно, особенно на Земле, где остались следы войны.
Между тем, что утверждала Делла и что — все остальные, существовало серьезное различие, сообразил вдруг Вил. Она единственная не была ни в чем уверена до конца и постоянно искала доказательства. Невозможно поверить, что такой двусмысленный, полный сомнений рассказ придуман инопланетянами для прикрытия… Проклятие, она казалась куда более человечной, чем Шансон!
Делла улыбнулась, но даже не попыталась стряхнуть влагу с ресниц.
— В конечном счете есть только одна возможность точно узнать, в чем состоит Своеобразие, — находиться на месте, когда оно происходит. Королевы собрали вместе всех, кто остался на Земле. Я думаю, у нас достаточно людей. Может быть, нам потребуется несколько столетий, но если мы сумеем заново отстроить цивилизацию, то сможем устроить свое собственное Своеобразие.
И на этот раз я ни за что не пропущу день выдачи дипломов.
Глава 12
На следующей неделе Вил отправился на вечеринку на Северное побережье.
Там собрались практически все, даже кое-кто из выстехов. Делла и Елена отсутствовали, а Тэмми было сказано, что ей не следует участвовать в подобных мероприятиях. Вил заметил, что Блюменталь и Генет тоже здесь. Сегодня они выглядели почти так же, как и все остальные. Их роботы-защитники парили высоко в небе, почти невидимые в ярком солнечном свете. Впервые с начала расследования убийства Марты Вил не чувствовал себя посторонним. Его собственные роботы-защитники затерялись среди других, а когда они попадались кому-нибудь на глаза, то казались не более угрожающими, чем воздушные шары, украсившие лужайку.
Каждую неделю проходило две вечеринки, одна в Королеве — ее спонсировало Нью-Мексико, а другая на Северном побережье — за ее организацию отвечали Мирники. По словам Рохана, обе группы из кожи вон лезли, чтобы заполучить в свои ряды тех, кто не принадлежал ни к одной из этих группировок.
Люди отдельными группами расположились на одеялах в разных концах лужайки. Многие толпились вокруг жаровен, от которых аппетитно пахло мясом. Большинство были одеты в шорты и футболки. Отличить представителей Мирников от республиканцев НМ и от неприсоединившихся казалось делом совсем непростым.
Сам Стив Фрейли принимал участие в вечеринке. Его приближенные, устроившиеся на складных стульях, вели себя несколько скованно, зато были одеты в гражданское. Глава Мирной Власти Ким Тиуланг подошел к Стиву Фрейли и пожал ему руку. Издалека их разговор выглядев вполне дружелюбным…
Елена отправила Вила на вечеринку, чтобы оценить, насколько популярны ее планы. Что ж, инспектору Бриерсону пришлось ехать на этот пикник по долгу службы, но братья Дазгубта — да и элементарный здравый смысл — говорили ему, что нельзя все время только работать. Теперь он был рад, что пришел сюда, и это чувство не имело ничего с общего с долгом.
Ландшафт Северного побережья произвел на Вила сильнейшее впечатление. Здесь все разительно отличалось от южного берега Внутреннего моря. Сорокаметровые скалы круто спускались на узкие пляжи. Лужайки перед скалами были ничуть не хуже, чем в любом цивилизованном парке. В нескольких сотнях метров на север скалы переходили в холмы, поросшие деревьями и цветами, и поднимались все выше и выше, к самому небу. Три водопада сбегали по склонам. Эта картина напоминала волшебную сказку.
Но сам по себе прекрасный вид лишь в небольшой степени способствовал хорошему настроению Вила. За последние несколько недель он видел множество прекрасных пейзажей, чистых и нетронутых — противники урбанизации о таких могли только мечтать. Впрочем, временами ему начинало казаться, что это строгая и классическая красота усыпальницы, куда время от времени приходит некий призрак, чтобы поплакать на дорогих могилах.
Вил оторвал взгляд от горных вершин и посмотрел на толпы отдыхающих. Толпы!.. На губах инспектора Бриерсона заиграла непрошеная улыбка. Двести, триста человек — в одном месте. Сейчас он понял, что у них действительно есть шанс, что у, них могут быть дети и будущее, что красота не пропадет даром.
— Эй, лентяй, раз уж ты не собираешься помочь нам с едой, то хотя бы подвинься! — К нему подошли улыбающиеся Рохан и Дилип. Братьев сопровождали две женщины. Симпатичная азиатка, подружка Рохана, весело кивнула Вилу. Другая девушка была черноволосой и ослепительно красивой — Дилип знал толк в женщинах.
