— Что он пишет конкретно о Британии? — спросил Костас.
— Гильдас предполагает, что христианство пришло в Британию в I веке от Рождества Христова, — ответил Джереми. — Более того, он намекает на то, что император лично привнес новую религию. И это самое удивительное. Тогда для нас, идущих по следам императора, строчки Гильдаса неожиданно обретают совершенно другое значение. Огромное значение! Его «De Excidio Brittonum» посвящена исключительно истории Британии. Понимаете?
— Есть ли другие доказательства существования христианства в более ранний период? — спросил Костас. — Археологические находки, например?
— То же, что и в Средиземноморье, — ответил Джек. — Ничего определенного до II века. Самые ранние церкви, захоронения, другие христианские символы относятся только к IV веку, когда христианство стало государственной религией. Но древнее христианство было скорее религией слова, а не идолов и храмов. Довольно замкнутой и зачастую преследуемой. Если бы не Евангелие и несколько римских источников, мы бы совсем ничего не знали о христианстве в I веке. Вспомни корабль, затонувший у Сицилии. Монограмма Христа, нацарапанная на амфоре, — чуть ли не единственное доказательство. Но не забывайте, что речь идет о крушении корабля святого Павла — ключевом событии христианской истории раннего периода.
— К тому же с кем мы имеем дело? Иммигранты, торговцы и солдаты. Они могли привезти с собой представление о христианстве. Возможно, эти люди поклонялись Христу, как другие — Митре или Исиде. Местные жители составляли большую часть населения. Конечно, в определенной мере они подверглись влиянию римлян, но им все-таки удалось сохранить кельтский уклад жизни и обычаи. К сожалению, почти нет археологических находок, связанных и их религией. Они не строили ни храмов, ни алтарей, не создавали статуй богов. Археология тут не поможет.
— Хорошо. — Костас прищурился. — Предположим, что христианство существовало в римской Британии, почему тогда англосаксонская церковь не признавала его? Почему бы не плясать от радости, что твоя религия такая древняя?
— Это была не их религия, — скромно заметил Джереми.
— Как так?!
— Времен Гильдаса, времена короля Артура были не просто периодом формирования политического генезиса Британии, — сказал Джереми. — Тогда же конфликт внутри христианского мира Британии впервые достиг апогея. Каждый слышал о короле Генрихе VIII и его разрыве с римской церковью в XVI веке. Но ведь корни английской Реформации кроются в том периоде, когда британская церковь воспротивилась Риму и заявила о своей прямой связи со Святой землей и Иисусом.
— Пелагианство, — прошептал Джек.
— Большинство существовавших тогда сект оставалось в тени, но не эта. Она была действительно мощной организацией. Защищала суть христианской веры и церковь как институт. Ее боялись многие влиятельные люди в Риме. Ее боятся до сих пор.
— Никогда не слышал, — пробормотал Костас.
— Пелагий — еще один британский монах, — продолжал тем временем Джереми, — вероятно, ирландского происхождения, живший до Гильдаса. Пелагий родился в 360 году, когда римляне все еще контролировали Британию. Римская империя официально была христианской уже несколько десятилетий после обращения Константина I Великого. Предпринимались попытки установить римскую церковь в Британии. Пелагий отправился учиться в Рим. Его очень взволновало увиденное там, и он вступил в открытый конфликт с римской церковью.
— Точнее, со святым Августином, епископом Гиппонским, — добавил Джек.
— Ага, автором автобиографических «Исповедей» и «О граде Божьем». Это не тот Августин, который привез христианство в Британию и Библию которого ты видел в Британской библиотеке, Костас. Этот жил раньше. Аврелий Августин, епископ Гиппонский, верил в предопределение и в то, что христиане крайне зависимы от милости Божьей. По его мнению, к Царству Небесному можно обратиться только через церковь, а не лично. Теологическая доктрина нашла широкое практическое применение в римской церкви и в новом христианском государстве.
— Доминирование и контроль, — вставил Джек.
— Верующие становились зависимыми от церкви, считая ее проводником божественной благодати. Государство укрепляло свои позиции. Теперь проще было контролировать массы. Институт церкви соединился с институтом государства, превратившись в неоспоримый источник власти. В таких условиях зародилась средневековая Европа.
— Пелагий оказался в стороне, — сказал Джек.
— Пелагий, вероятно, считал себя поборником истинного христианства, которое существовало в Британии до прихода римской церкви. Древние христиане сравнивали себя с последователями Иисуса в I веке, — предположил Джереми. — Мы только что говорили о кельтской церкви. Так вот, по-видимому предками первых романизированных христиан были кельты. Сочинение Пелагия скорее всего единственное изложение их веры. По-моему, они иначе воспринимали идею о приходе Царствия Небесного на землю, идея о том, что божественное можно найти в земной жизни. Первые христиане считали, что Иисус учил искать и восхвалять красоту в природе, любовь и сострадание. Для них это было представление о нравственности, совершенно отличное от того, что Пелагий увидел в Риме. Выступив против Августина Гипонского, Пелагий отверг веру в предопределение и первородный грех, отстаивая врожденную добродетель человека и свободу воли. Естественно, его борьба была бессмысленной, однако он стал путеводной звездой сопротивления. Его имя век за веком повторяли на тайных собраниях, когда любое упоминание о нем означало неминуемый арест, пытки и даже хуже.
— Что с ним потом случилось? — спросил Костас.
— Карфагенский синод осудил Пелагия в ереси в 418 году, — ответил Джек. — Его отлучили от церкви и выслали из Рима. Неизвестно, вернулся ли он в Британию. Некоторые уверены, что Пелагий отправился в Иерусалим к Гробу Господню, а там его якобы убили.
— У римской церкви существовали определенные связи. Она не останавливалась ни перед чем, осуществляя то, что называла Божьим судом, — сказал Джереми. — Но она пока не могла контролировать то, что происходило в Британии. В 410 году, когда римские города пришли в упадок, церковь, привнесенная епископами Константина, практически вымерла. Об этом сетовал Гильдас. Он, вероятно, оказался одним из последних британских монахов римской церкви IV века, да к тому же изрядно запутавшимся. Институт государства покачнулся. Римская церковь потеряла былое влияние на народ, который больше не привлекала теория Августина. И вот появились язычники-англосаксы. Придется опять вспомнить еще одного Августина, святого Августина Кентерберийского. В 597 году папа Григорий направил его в Британию с сорока монахами, чтобы обратить в новую веру Этельберта I, короля Кента. После этого события римская церковь осталась в Британии навсегда.
— Однако кельтское христианство выжило, — закончил Костас.
— Выжило при первом Августине и при втором тоже, — согласился Джереми. — Их философия много значила для предков-кельтов. У них было свое представление об изначальном учении Христа, об универсальной истине, о свободе и личном стремлении. Их научили этому первые последователи Иисуса, добравшиеся до берегов Британии, а может быть, и сам император, о котором так туманно рассказывает Гильдас. Им удалось сохранить мудрость учителей, священную память о них.
