Хелена зажгла еще несколько свечей на стене. Из темноты выступила вторая стена, отличающаяся от первой по стилю, с грубой необработанной поверхностью. Хелена опустилась на колени перед стеной, поставив рядом свечу. Самый последний блок камней слева посередине был завешан покрывалом. Хелена приподняла край. За покрывалом оказалась рама со стеклом, а под ней… Джек так и думал. Он сразу догадался, что там. Удивительная находка, сделанная в свое время при раскопках каменоломни. Рисунок корабля придела святого Вардана, выполненный в технике граффито
[39]. Изображение старинного римского торгового судна. А внизу надпись. Джек опустился на одно колено. Костас поступил так же. Линии рисунка просматривались четко. Художник создавал его уверенными движениями скребка. Видимо, он не понаслышке знал, как выглядит корабль, хотя до моря отсюда далековато. Кем был он? Возможно, мореплавателем, паломником, одним из первых… Джек опустил взгляд на слова под рисунком. Сердце забилось чаще.
— DOMINE IVMIVS, — прочитал Джек затаив дыхание. — Как я сразу не догадался!
— Ты о чем?
— Те же слова, что и на эверетовской настенной росписи в Калифорнии! — Джек взволнованно взглянул на Хелену: — Ты это узнала на фотографии?
— Я подумала, что слова переписаны отсюда.
— Вероятно, Эверет обнаружил эту камеру на пятьдесят лет раньше официальных раскопок, после которых ее превратили в придел! — Джек еле сдерживался, чтобы не закричать от восторга. — Он был здесь! На этом самом месте Надпись — подсказка к его рисунку на стене. Видимо, камень с граффито — ключ ко всей истории.
— Джек, а ты можешь определить, какой корабль здесь изображен? — спросила Хелена.
— Определенно римский, — пробормотал Джек, прищурившись. — Высоко загнутый, выдающийся вперед нос, укрепленный планшир. Однозначно парусное судно, но никак не весельная галера! Посмотрите, мачту можно было опускать, заходя в гавань. А еще на судне два рулевых весла и одна наклонная съемная мачта в носовой части, похоже, для артемона — небольшого прямого паруса. Все это говорит о том, что корабль был большим. Мне кажется, подобные суда стояли в гавани Кесарии на побережье Иудеи. Возможно, один из кораблей, перевозивших зерно, сделал там остановку по пути из Александрии в Египет на запад. Вероятно, конечным пунктом его назначения был Рим. На такой корабль мог сесть паломник-христианин, возвращаясь из Рима домой.
— Каким периодом датируется изображенное судно? Можешь определить?
— Я бы сказал, начало римского периода. Если бы мы увидели это граффито где-нибудь в другом месте, можно было бы предположить, что I век. Но здесь, в храме Гроба Господня, не должно быть ничего относящегося к столь раннему периоду!
— Надпись внизу, по-видимому, сделана одновременно с рисунком. Та же ширина линий, тот же стиль, — сказала Хелена. — Но я не специалист. Джек, а ты как считаешь?
— Буквы латинские. Это в первую очередь говорит о том, что надпись создана не раньше I века нашей эры, когда римляне добрались до Иудеи. Даже не знаю, что еще добавить…
— Domine Iumius обычно переводят как «Господи, мы придем» или «Пойдемте к Господу», — проговорила Хелена. — Некоторые ученые считают, что это одна из первых строк псалма 122 «Песней восхождения», который пилигримы пели, подходя к Иерусалиму: «Возрадовался я, как сказали мне: „В дом Господень пойдем!“ Твердо стали наши стопы во вратах твоих, Иерусалим!»
— Но к сожалению, строчка из псалма не поможет нам определиться с периодом, — пробормотал Джек. — Псалмы считаются изначально древнееврейскими. Их могли исполнять христиане здесь, у гробницы, или в любом другом месте, где они собирались в первые годы после распятия Христа. И что же? Выходит, надпись можно отнести к любому времени, начиная с первого века нашей эры.
— Я провела исследование. Выяснилось, что эти два слова — domine iumius — не встречаются вместе в латинской вульгате — римской Библии начала средневекового периода, — заявила Хелена. — Если это перевод псалма 122, то надпись, должно быть, очень древняя! Слова мог перевести и начертать здесь древний паломник-христианин, возможно, живший в Риме.
— Корабли приходят и уходят, — прошептал Костас. — В смысле: я хочу сказать, что это не обязательно был паломник! Надпись мог сделать любой, покидающий Иерусалим. Вспомните перед. «Господи, мы придем». Вдруг это был один из апостолов, выучивший немного латинский, прежде чем отправиться по миру, проповедуя слово Божье?
Хелена молчала. Но лицо ее буквально сияло от радости.
— Ну говори же! — воскликнул Джек, глядя на нее.
Хелена достала из кармана платья небольшой пластмассовый контейнер — таких обычно хранят коллекционные монеты — и протянула Джеку.
— Несколько дней назад в ходе неофициальных раскопок мы с Еревой нашли бронзовую монету. От стены отвалился кусок штукатурки прямо под граффито. Монета лежала в специальном углублении в основании камня. Я сразу же вспомнила, как ты рассказывал, что римляне вкладывали в степсы мачты монеты. На удачу.
— Странно, что такой оберег вложили в здание, — прошептал Джек, разглядывая монету. — Не встречал ничего подобного раньше. Не возражаешь, если я открою контейнер? — Он осторожно вынул монету, взял за край. Отблеск свечи заиграл на бронзовой поверхности, на которой была изображена голова человека с толстой шеей, а внизу всего одно слово. — Боже мой! — воскликнул Джек.
— Теперь ты понял, что я имела в виду? — спросила Хелена.
— Ирод Агриппа, — проговорил Джек охрипшим от волнения голосом.
— Ирод Агриппа? — переспросил Костас. — Приятель Клавдия?
— Он самый. Иудейский царь с 41 по 44 год от Рождества Христова, — ответила Хелена.
Джек прикоснулся к стене под граффито.
— Получается, этой кладке намного больше лет, чем храму над нами, воздвигнутому IV в веке.
— Когда стену обнаружили в семидесятых годах XX века, не нашли ничего такого, что позволило бы точно определить время ее создания. Но было понятно, что стена построена раньше, чем цоколь Константиновского храма. Вот он, чуть выше. — Хелена показала на боковую стену храма слева. — Единственные древние свидетельства о строительстве на месте храма до IV века сохранились в «Житии царя Константина» Евсения Кесарийского, который был современником императора Константина I Великого. Думаю, это вполне надежный источник информации о том, что происходило здесь в начале IV века. Итак, Макробий из Иерусалима подтверждает, что вырубленная в скале могила под эдикулой — гробница Христа. Мать Константина Елена строит на этом месте первую церковь. Евсевий же утверждает, что здесь создавали здания и двести лет назад до его времени, когда древнеримский император Адриан воздвиг на месте разрушенного Иерусалима колонию Элия Капитолина.
